Наталия Орбенина - Увядание розы Страница 43

Матильда метнула вслед ненавидящий взгляд и, упав на диван, разрыдалась.

Моська вскочила на диван и протяжно завыла..

Прошел месяц. Кирилл уповал, что со временем страсти поутихнут, родители смирятся. Однако долгожданный штиль не наступал. Павел, родной брат и близкий друг, и тот высказывал осторожные сомнения в разумности подобного выбора. Но что ожидать от Павла! Он сух, рационален, его никогда не увлечет страсть. Вера тоже не советчик. Когда она познакомилась с Матильдой, то полвечера критиковала ее платье крикливой расцветки, как можно, в ее-то возрасте! Походку, так ходят женщины с панели! И манеры ужасные!

Раздосадованный Кирилл обиделся на сестру и в сердцах сказал, что она завидует живой и неувядающей красоте его избранницы, которая хоть и старше Веры, да ярче во сто крат! А Вера на глазах превращается в классическую старую деву.

После этого брат и сестра перестали разговаривать друг с другом, отчаянно страдая от обиды, непонимания и возникшей неприязни.

Кирилл метался между родней и возлюбленной. Он понимал, что его брак не будет безоблачным, но, полюбив первый раз в жизни, полагал, что это чувство неповторимо. После долгих размышлений он принял решение еще раз собрать семью воедино и попытаться всех примирить. Если он не сможет добиться согласия, то хотя бы умерит недоброжелательность сторон.

Он вел долгие переговоры с отцом, мачехой и братом, повинился перед оскорбленной сестрой и уговаривал гордую Матильду.

И вот идея примирительной встречи осуществилась. Извековы, сцепив зубы, вынуждены были потихоньку привыкать к мысли о женитьбе старшего сына на распутной вдовушке. Кирилл не отступится, это очевидно. Пришлось встретиться с будущей невесткой и поглядеть на нее попристальней. Может, не так страшен черт, как его малюют? Кирилл заказал торжественный обед в ресторане «Медведь» на Большой Конюшенной.

Матильда нервничала, кляня себя за невоздержанный язык. Зачем она тогда наговорила резкостей Извековой? На сей раз она оделась изящно: строгое платье с высоким воротом, кружевная отделка по лифу и рукавам. Гладкая прическа, минимум украшений, неяркая помада. Сидя напротив Ольги Николаевны, Матильда едва могла проглотить кусочек. Кирилл отчаянно страдал, видя, что разговор не клеится и враждебность витает над столом, уставленным дорогими закусками, к которым почти не притронулись. Павел отмалчивался, Вера язвила, Ольга ограничилась вымученными любезностями. Один Вениамин Александрович, как человек светский, проявлял умеренное дружелюбие и пытался поддерживать застольную беседу. Выпив вина, потом еще, Извеков стал словоохотлив, постепенно оттаял и все больше и больше оказывал внимания Бархатовой.

Кирилл воспрял духом. Он ненавидел пьянство отца, но теперь пагубная привычка могла помочь. Если сейчас лед тронется, то все изменится к лучшему, в этом Кирилл не сомневался. Жестом молодой человек подозвал официанта в черном фраке и накрахмаленной манишке. Тот, в штиблетах без каблуков, как положено в ресторанах первого класса, подлетел легко и бесшумно. Кирилл приказал подать еще вина. Упоенный надеждами, он не замечал, что мачеха внимательно следит за взорами, которыми обменялись супруг и Бархатова, что какие-то неуловимые токи присутствуют в разговоре между ними. Беседа оживилась, послышался смех, дело двигалось на лад.

И в этот момент к их столу нетвердой походкой приблизился молодой человек.

Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не пьяная гримаса. Одет он был дорого, но обильные возлияния и поглощенный обед уже принудили его развязать галстук и распахнуть пиджак. Он остановился в двух шагах и, глумливо улыбаясь, поклонился:

– Матильда Карловна! Приветствую!

Мое почтение, господа!

– Кто это? – изумился старший Извеков, глядя на Матильду, которая при виде незнакомца закусила губу.

– Позвольте представить, господа, это Юрий Владимирович Бархатов, сын моего покойного мужа, – произнесла она с усилием.

По всему было видно, что явление Юрия не вызывало у нее никакого восторга.

– Что вам угодно, сударь? – холодно поинтересовался Извеков.

– Мне угодно побеседовать с Матильдой Карловной. Должен сказать, господа, что сия несравненная особа в последнее время избегает меня и я лишен прежних возможностей видеть несравненную Матильду! Поэтому и поспешил…

– Юрий! Прекрати паясничать! – Бархатова оборвала молодого человека так резко, что все обомлели.

За соседними столиками публика оживилась в предвкушении разгорающегося скандала. Вениамин Александрович занервничал, его узнавали. Еще не хватало завтра в газетах прочитать о пьяном скандале с участием семейства известного писателя!

– Позвольте, я присяду, господа? – И, не дожидаясь приглашения, Бархатов уселся на стул рядом с Матильдой.

Повисло напряженное молчание. Кирилл полагал, что невеста что-либо объяснит, потому как ни о каком сынке покойного супруга он не знал.

– Обручение празднуете, помолвку? – спросил самозванный гость, наливая себе бокал.

– Мне кажется, сударь, ваше бесцеремонное поведение переступает границы поведения воспитанных людей, – тихо, но с угрозой произнес Кирилл.

– Отчего же? Мы же тут, за столом, все в некотором роде близкие люди! – Бархатов засмеялся и выразительно посмотрел на Матильду.

– Юрий… – Она замялась, переменила тон, он стал просительным:

– Не надо сцен, поезжай к себе, мы завтра с тобой переговорим.

Но пришелец и не собирался слушать ее.

– Да-да, очень близкие люди! – И он засмеялся, откинувшись на спинку стула.

– Позвольте, в чем же наша с вами близость? – Кирилл терял терпение, присутствие наглеца приводило его в ярость.

– Все мы, за исключением, как я знаю, самого младшего Извекова, воспользовались теплым и дружеским участием известной особы.

И Бархатов с вызывающей наглостью поклонился позеленевшей от злости и досады Матильде.

– Милостивый государь! – Кирилл вскочил, швырнув на пол накрахмаленную салфетку.

– Да вы не горячитесь, юноша! Вам кажется, что мои слова – злой навет? А вы папашу своего спросите, он вам в красках распишет достоинства вашей избранницы, так как хорошо их изучил! Ведь недаром он отговаривал вас брать плод с червоточинкой, знал, что говорил!

Кирилл застыл на месте. Вера закрыла ладонями пылающее лицо, ей хотелось провалиться под пол. Извеков смотрел на жену, а та уподобилась мраморной недвижной статуе.

– Оля, это пьяный бред, нелепость…

Лучше бы он не произносил этой фразы! По тому, как она была произнесена, можно было выносить обвинительный приговор. Матильда, поджав губы, пронзила Юрия взглядом-молнией. Но что делать, роковые слова сказаны. Она приподнялась со стула, Кирилл, бледный и сосредоточенный, помог ей встать.