Дженна Питерсен - Скандальная история Страница 43

– Извините, миссис Мэллори, – сказал Мэтьюз, входя в комнату.

Кэтрин улыбнулась дворецкому:

– Да, слушаю вас.

– Мистер Мэллори уже вернулся с прогулки, которую совершал с лордом Мелвиллом. Вернулся раньше, чем предполагалось. Он интересуется, почему в доме такая суета. – Губы дворецкого растянулись в улыбке. – Что сказать ему?

Кэтрин невольно усмехнулась. Мэтьюз, как и все прочие слуги, по-прежнему боялся Доминика. И ее муж отнюдь не улучшил положения вещей, дав прислуге ясно понять, что собирается сбыть это поместье с рук в самое ближайшее время. Каждый день Кэтрин видела страх в глазах слуг – они боялись, что вскоре их выставят за ворота, возможно, даже без рекомендаций.

Она легонько похлопала старика по плечу:

– Не беспокойтесь. Я сама поговорю с мистером Мэллори. Где он сейчас?

Лицо Мэтьюза сразу просветлело; он понял, что ему не придется объясняться с хозяином.

– Он в своем кабинете.

– Один?

– Да. Лорд Мелвилл удалился к себе, чтобы переодеться после прогулки.

– Что ж, благодарю вас, Мэтьюз.

Дворецкий поклонился и вышел. Кэтрин же дала Мари еще несколько указаний, затем поспешила вниз. Возле двери кабинета она ненадолго остановилась. Невозможно было предвидеть, насколько бурно отреагирует ее супруг, узнав, что к ним вот-вот должна прибыть гостья. Доминик терпеть не мог всякие неожиданности – это она уже успела узнать, – но обожал свою сестру. Так что он мог разозлиться, но мог и обрадоваться, узнав о приезде сестры.

Сделав глубокий вдох, Кэтрин открыла дверь кабинета.

Доминик, похоже, не услышал, как она вошла, потому как даже не поднял взгляда от кипы бумаг, лежавшей на столе. Она невольно залюбовалась своим мужем. Как же он хорош! Резкий зимний ветер растрепал его черные волосы, а лицо после прогулки раскраснелось, отчего светло-серые глаза казались еще светлее.

– Ты собираешься мне что-то сказать или явилась только ради того, чтобы мной полюбоваться? – спросил он, по-прежнему не поднимая глаз.

Она рассмеялась:

– Тобой я всегда готова любоваться. Но сейчас я пришла с намерением сообщить тебе кое-что.

Он наконец-то поднял на нее взгляд и посмотрел ей в глаза. В глазах его было желание. Это чувство он всегда пытался вызвать в ней и одновременно боялся его.

– Может, все-таки объяснишь мне, почему в доме такая суета? – Доминик взял жену за руку и привлек к себе. Поцеловав ее ладошку, он с усмешкой добавил: – Мэтьюз ни слова мне так и не сказал. Его преданность хозяйке гораздо сильнее, чем страх перед хозяином.

Осторожно высвободив руку, Кэтрин проговорила:

– Вообще-то нехорошо, что прислуга боится тебя. Если бы ты заверил их, что они не потеряют место…

Он нахмурился и проворчал:

– Перестань, Кэтрин.

В другое время она не отступилась бы, но сейчас решила, что не стоит спорить. Известие о приезде Джулии само по себе могло разозлить мужа. Зачем же раздражать его напрасно?

Коротко кивнув, она сказала:

– Хорошо, мы не станем сейчас обсуждать эти дела. Ты хотел узнать, что в доме происходит, не так ли?

Муж пристально посмотрел на нее, и ей вдруг почудилось, что она стоит перед взводом солдат, которые вот-вот начнут ее расстреливать.

– Прислуга готовит дом к приезду гостьи. – Кэтрин закусила губу в ожидании реакции мужа.

Он уставился на нее в изумлении:

– Что?!

– Я написала твоей сестре и пригласила ее погостить у нас, – призналась Кэтрин. – И она должна приехать сегодня.

– Джулия? – переспросил он, широко раскрыв глаза. – Ты пригласила ее погостить, не спросив у меня разрешения?

Его тон задел Кэтрин за живое. Она окинула мужа гневным взглядом:

– А я-то полагала, что это и мой дом тоже. Я думала, что имею такое же право приглашать сюда гостей, как и ты.

– Это не наш дом, – процедил он сквозь зубы. Сделав глубокий вдох, продолжал: – Разумеется, ты можешь приглашать в гости кого хочешь. Но мне бы хотелось, чтобы впредь ты предупреждала меня заранее о таких визитах. Особенно если гость – кто-то из моих родственников.

– Я думала, ты обрадуешься, – сказала Кэтрин. – Мне казалось, что к Джулии ты питаешь теплые чувства.

– Я и в самом деле рад, что увижу Джулию. Но мои родственники… С ними все очень сложно. – Доминик посмотрел жене прямо в глаза, и она невольно поежилась. – Видишь ли, Кэтрин, тебе далеко не все обо мне известно. И о моей семье.

– Я знаю, что мне не все известно. – Она вскинула подбородок. – Но если бы ты рассказал мне, я, вероятно, лучше поняла бы ситуацию.

Она нисколько не сомневалась в том, что ей многое, очень многое о муже не известно. Например, она не знала, почему Доминик покинул семью в столь юном возрасте. И почему они с братом ненавидели друг друга. Намеки, которые делала Сара – о какой-то якобы имевшей место скандальной истории, – возможно, кое-что объясняли, но Кэтрин не знала, верить ли словам Сары или нет. Она так и не набралась мужества прямо спросить об этом у мужа. Вдруг он скажет, что все правда? Сама мысль об этом казалась невыносимой.

Доминик молчал, словно никак не мог найти нужных слов. Внезапно что-то изменилось в лице мужа, и Кэтрин затаила дыхание – возможно, сейчас она узнает ответы на все свои вопросы.

Но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, в дверь кабинета постучали. В следующее мгновение на пороге появился Мэтьюз. Дворецкий сообщил:

– Прошу простить меня, но леди Джулия уже здесь.

Кэтрин невольно вздохнула. Очень уж несвоевременно был прерван их с мужем разговор. Еще какое-то мгновение она пристально смотрела на мужа, затем повернулась к старику:

– Благодарю вас, Мэтьюз. Мы выйдем поприветствовать нашу гостью буквально через минуту. – Когда дворецкий удалился, она сказала: – Доминик, что ты хочешь мне рассказать?

– Не сейчас. Такое в двух словах не объяснишь, нужно время. – Он покачал головой и добавил: – Потребуется очень много времени. Иди, встречай мою сестру, а я пойду позову Адриана. Он с ней не знаком.

На нее обрушилось разочарование. Кэтрин и не подозревала, как ужасно ей, оказывается, хотелось хоть краешком глаза заглянуть в сердце Доминика. В его прошлое. И не имело никакого значения, что желать этого было глупо, не говоря уж о том, что такое желание совершенно не соответствовало обещаниям, которые она давала себе.

Она направилась к двери, но у самого порога остановилась.

– Доминик… – сказала она, обернувшись к мужу. Он поднял на нее взгляд, принужденно улыбнулся.

– Да, слушаю.

Она вглядывалась в его лицо, надеясь найти хоть какие-то намеки на ответ, но скоро поняла, что ничего не видит, кроме его глаз. Что тонет в его глазах. Растворяется в его жизни… Но этого нельзя допускать!