Кристина Додд - Джентльмен-разбойник Страница 43

Потом…

Никогда в жизни не испытывала Эмма такого шока.

— Нет! Пожалуйста!

Возможно, он ее не слышал или ее возражения его не волновали.

Через мгновение ее это тоже перестало волновать.

Мужчина, обольстивший ее одним поцелуем, теперь своими ласками сводил ее с ума. Он целовал ее сначала нежно, потом все настойчивее нажимая на потайную ложбинку, исследовал языком средоточие наслаждения с неторопливостью, которая, казалось, доказывала, что он… тоже получает удовольствие.

Эмма изо всех сил вжималась спиной в стену, пытаясь отодвинуться.

Или успокоиться.

Но главным образом отодвинуться.

Это превосходило все, что она когда-либо воображала. Ей делалось невыносимо оттого, что он пробует ее на вкус… и чувствует, как ее чресла покрываются влагой.

— Нет, — прошептала она снова и покачала головой, словно он мог видеть это.

Его язык двигался медленно, будто смакуя аромат ее… неудовольствия, ласкал ее внутри, и машинально ее внутренние мышцы сжались, чтобы удержать его.

Он засмеялся. Эмма не могла слышать его, но ее восприятие было настолько обострено, что она почувствовала, как весело приподнялись уголки его губ, как зубы коснулись нежной плоти, как его горячее дыхание обжигает плоть.

Она почти достигла кульминации.

Нет. Нет! Это неправильно, что он творит с ней такое, пока она беспомощно сидит, неспособная оттолкнуть его, уйти, сделать что-нибудь, кроме как принимать это безжалостное удовольствие, которое он доставлял ей.

Она попыталась остановить его.

Столик шатался, как будто под дворцом произошло землетрясение.

Удерживая ее за бедра, он посасывал чувствительный бутончик, и Эмма действительно почувствовала землетрясение. Сначала он поглаживал губами маленькую точку, потом стал интенсивно посасывать, заставляя Эмму задыхаться, впиваясь ногтями в его плечи. Наконец от нежного укуса Эмма содрогнулась так, что забыла про свое смущение, бал, принца — словом, про все. Существовала лишь эта сладкая истома и мужчина, вызвавший в ней шквал экстаза.

Спина Эммы выгнулась, слезы потекли по щекам. Она всхлипывала и стонала. Волны острого наслаждения захлестывали ее, одна за другой, пока, наконец, ее перенапряженные нервы больше не могли выдержать, и она обмякла, едва не упав на пол.

Мститель поцеловал ее в последний раз и выскользнул из-под ее юбок, его руки задержались на ее ногах, словно он не хотел отрываться от ее столь желанного для него тела. Он встал, поддержав Эмму, Смахнул слезы с ее щек. Легко поцеловал ее, и она почувствовала свой вкус на его языке.

Это потрясло ее и безумно понравилось, как будто она оставила на нем свой отпечаток, очень личный, и только они двое об этом знают.

Мститель ждал, пока она придет в себя, перестанет стонать с каждым вдохом. Сняв Эмму со стола, он поставил ее на ноги. Они у нее дрожали, колени подгибались.

Обняв за талию, он повел Эмму к выходу. Прижав палец к губам, Мститель открыл дверь, выглянул и с поклоном вывел ее в коридор.

Она не знала, куда они шли, пока, наконец, не услышала музыку и голоса. Вскоре Эмма увидела огни бального зала. Она остановилась, понимая, что должна вернуться туда. Ничего она так не желала, как остаться с Мстителем, где она могла быть собой, где была в безопасности и любима. Так любима!

— Мститель… — Она повернулась к нему.

Он шагнул назад, вернувшись в темноту, откуда появился.

— Помните… — еле слышно прошелестело издали.

И Мститель исчез.

Глава 29

Стоя в тени на террасе, Мститель наблюдал, как Эмма нетвердой походкой вошла в бальный зал.

Она была красива в отливавшем серебром платье и еще красивее без него. Эмма принадлежала ему, и он едва мог перенести, что она возвращается к принцу Сандре. Но у него есть цель, и он ее добьется.

Он стремительно прошел в комнату, где они предавались страсти.

Мститель сразу понял, что это был кабинет Сандре, поскольку герб де Гиньяров украшал двойные двери. Мститель чувствовал глубокое удовлетворение от того, что взял Эмму на столе принца.

В комнате было темно, но за окном светила луна, а годы заключения научили его хорошо видеть даже в тусклом свете.

Он осмотрел стол: сначала официальные документы, лежавшие сверху, потом содержимое ящиков.

В верхнем ящике лежал пистолет.

Мститель вытащил его. Пистолет заряжен. Да, если живешь как Сандре, то необходимо иметь под рукой оружие.

Во втором ящике его внимание привлек лист бумаги — аккуратный перечень имен с указанными рядом суммами. Список морикадийцев, которые по доброй воле или по принуждению были осведомителями принца. Мститель прочитал его, запомнил, потом положил на место.

Продолжая поиски, он открыл нижний ящик и, услышав металлический скрежет, застыл.

Он узнал этот звук.

С осторожностью человека, укрощающего ядовитую змею, Мститель вытащил железное кольцо. На нем болтались два огромных старых ключа.

Они были сделаны во времена Средневековья и должны были заржаветь от времени, но были отполированы и смазаны. Ими часто пользовались и содержали в полном порядке.

Это были личные ключи принца от тюрьмы.

Ключи лязгнули предвестием смерти. Отвращение охватило Мстителя. Он хотел взять их бросить с террасы, чтобы Сандре больше никогда не смог спускаться в темницу и мучить безвинных людей.

Но это не спасло бы заключенных, и Мститель не мог допустить, чтобы Сандре понял — его кабинет обыскивали.

Со стальным самообладанием он положил ключи на место, закрыл ящик и пошел в глубину дворца, чтобы заменить свой наряд на фрак джентльмена, присутствующего на балу.

То, что началось для Мстителя как хладнокровно подготовленная попытка положить конец власти принца Сандре и семейства де Гиньяр, теперь превратилось в отчаянную гонку. Их режим должен пасть прежде, чем Сандре узнает правду об Эмме: что она вовсе не кроткая, нежная, благопристойная выпускница академии гувернанток, а женщина, которая будет сражаться как тигрица за человека, которого любит.

И этот человек — он. Ставки слишком высоки. Мститель должен выиграть эту игру не откладывая.

Эмма стояла у стены зала, улыбалась, кивала в ответ на приветствия и притворялась, что высматривает лорда и леди Фанчер.

Ее возлюбленный рисковал жизнью, чтобы встретиться с ней. Возможно, это дурно, но она польщена. Еще замечательнее то, что от занятий любовью таким невероятным способом она чувствовала себя спокойной, довольной и такой непринужденной, что и вообразить не могла.

Вдобавок Эмма теперь подозревала то, что прежде не приходило ей в голову.