Джулия Берд - Романс о Розе Страница 43

– Я попытаюсь что-либо разузнать, – сказала наконец королева, обессилено сгорбившись в кресле. – Но ты должен жить полной жизнью независимо ни от чего. Иногда месть просто невозможна. Я когда-то оплакивала свою мать, хотя едва знала ее. – Она говорила об Анне Болейн, которую обезглавил ее отец, Генрих VIII. – Кого просить о возмездии, когда твой собственный отец и монарх и убийца? – прохрипела она.

Дрейк устыдился, поняв, насколько мелки его обиды в сравнении с горем королевы.

– Не стану более вас беспокоить, мадам. – Он низко ей поклонился.

– Я не шутила, говоря о том, что вам следует пожениться. – Королева медленно подошла к зеркалу, скривилась при виде своих морщин и взглянула на отражение Ротвелла в зеркале. – Дрейк, ты меня слышал?

– Вы хотите, чтобы мы поженились, – отозвался он. Королева задумчиво нахмурилась:

– Это ведь не имеет для тебя значения, да? Женишься ты или нет, на ком женишься, тебе ведь все равно? Нет, не отвечай. Мотивы твоих поступков так же непостижимы, как и твои скитания. Потому-то ты так хорошо и служил мне.

– Я живу, чтобы служить вам, моя государыня. – Он склонился в глубоком поклоне.

– Бедная Розалинда! Женщина всегда остается пешкой в игре мужчин. Вот почему я так и не вышла замуж. А теперь ступам. Выйди через потайную дверь.

Дрейк кивнул.

– И будь добр к ней, – добавила королева. – Она дорога нашему сердцу.

Глава 17

Дрейк покинул Уайтхолл и направился прямо к Темзе. Им овладело почти непреодолимое желание сесть на корабль и уплыть в Ост-Индию. Зачем бороться с призраками здесь, в Англии, когда все проходит само собой в море?

Он ступил-таки на борт судна, правда, сел не на корабль, а всего лишь в небольшую лодку, одну из тех, что бороздили воды Темзы.

– Отличный денек, господин, – обратился к нему лодочник, пыхтя самодельной трубкой и усиленно работая веслами.

– Да, – рассеянно ответил Дрейк.

– Вам куда, господин?

– В Либерти.

– Собрались в театр?

– Нет, еду навестить друга.

Лодочник украдкой посмотрел через плечо: судя по всему, его пассажир направляется в один из борделей, чтобы вволю поразвлечься.

– Я там раньше жил, – объяснил Дрейк.

– Ясно, господин, – сказал лодочник, кивая и расплываясь в довольной ухмылке. – Ясно, – повторил он и сосредоточил все свое внимание на веслах.

Когда они подошли к пристани, рыбаки как раз вытаскивали сети и сотни серебристых рыб заскользили по деревянному настилу. Запах рыбы несколько успокоил Дрейка. Ему действительно было уютнее на воде.

Совсем недалеко от пристани высились ряды доходных домов, где прошли самые страшные годы его детства. Хорошо бы забыть все это – вонь гниющих отбросов в канавах; духоту в такие вот дни, как этот, когда высокие обшарпанные здания, казалось, заслоняют собой солнечный свет; когда не знаешь, что хуже: запах собственного пота, струящегося по лицу, или запах похоти, обволакивающий дома терпимости и исходящий от женщин, что, расставшись с одним клиентом, тут же искали другого. Хорошо бы забыть, как они цокали языками, даже при виде маленького мальчика, как выпячивали грудь и сами щипали себя за соски, завлекая клиента. Но разве такое забудешь?

– Привет, душка, – окликнула его шлюха, когда он повернул за угол строения, которое когда-то называл своим домом.

Он не остановился, и она, последовав за ним, решительно вцепилась в него сзади.

– Я сегодня в настроении, душка, возьму недорого.

– Потом, – резко оборвал ее Дрейк.

Ветхие строения, тянувшиеся вдоль улицы, представляли собой жалкое зрелище. Казалось, они рухнут, если вытащить хотя бы одну доску.

Из покосившегося окна выглядывал изможденный, похожий на скелет ребенок. Дрейк помахал ему рукой, но мальчик даже не шевельнулся. Потом из глубины комнаты, видимо, появилась мать, и ребенок тут же исчез. А может, то был лишь призрак, причудливое напоминание о печальных днях детства, подумал Дрейк.

Какие-то мальчишки неподалеку пинали собачий череп, служивший им мячом. Грязные и оборванные, они тем не менее весело смеялись. Если бы Дрейк родился в таких условиях, то, возможно, и сам был бы так же счастлив, как эти мальчишки. Но он родился в богатстве, а потом лишился его. Нет, после этого уже не оправишься. Даже если позднее снова окажешься на коне.

Дрейк весь вспотел, пока добрался наконец до доходного дома, в котором жил когда-то с матерью. Навстречу ему выскочила крыса, противно заверещала и на мгновение остановилась. В детстве он отгонял таких настырных крыс от своей постели.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросил Дрейк, хотя было ясно, что в доме уже никто не живет. Вероятно, его покинули после вспышки чумы год назад. Люди семьями бежали из Лондона, спасаясь от страшной болезни, или умирали в муках. Трупы складывали штабелями и увозили, чтобы захоронить в общей могиле.

Войдя в дом, Дрейк увидел куски штукатурки, отвалившиеся от стен. Пол был завален сломанной мебелью, разбитыми игрушками и невероятно грязным тряпьем. По спине его пробежал холодок.

Почему он пришел именно сюда? Ах да, совсем недавно, в разговоре с королевой, Розалинда упомянула о его унизительном детстве. Это лишь напомнило ему, что Торнбери-Хаус на самом деле не его дом и никогда им не будет, даже если он и выиграет в борьбе за наследство. Торнбери был домом его отца, а отец, унаследовавший имение от деда, потерял его.

Дед Ротвелл купил эти земли у Генриха VIII после того, как тот конфисковал их у аббата в годы английской Реформации. Владение этим огромным имением сразу возвысило семью Дрейка, тогдашних торговцев, до положения джентри,[6] что сулило как расширение власти, так и умножение обязанностей. Но отцу Дрейка эта задача оказалась явно не по плечу.

Вновь оказавшись в этой дыре, куда скатилась семья Джеймса Ротвелла после потери Торнбери-Хауса, Дрейк наконец признал, что, хотя его отца, безусловно, обманули, он сам польстился на ложь в силу своей слабости. Обстоятельства слишком высоко вознесли его, и он пал, словно ангел в ад.

Дрейк пристально всматривался в темноту, так пристально, что она в конце концов приобрела неясные сероватые очертания, а затем и облик человека. Там, в тени, стоял мужчина!

Дрейк даже подпрыгнул от неожиданности:

– Боже милостивый, как давно вы здесь?

Незнакомец в черной накидке с капюшоном, закрывавшим длинные каштановые волосы, тотчас отделился от темной стены. На лице его отчетливо были заметны следы усталости и тревог, но взгляд оставался живым и цепким.

– Вы Страйдер? – спросил Дрейк.

– Да, – ответил мужчина, и в его глазах промелькнуло любопытство. – А вы господин Дрейк Ротвелл. Ваш поверенный сказал, что я найду вас здесь.