Ли Гринвуд - Безумное пари Страница 44

Бретт напряг память. Кто это великолепное создание, и почему она здесь? Почему он лежит на кровати без сил? Должно быть, что-то случилось, но что? Что он делал? Куда направлялся? Не сумев найти ответа на свои вопросы, Бретт разочарованно нахмурил лоб. И тут видение заговорило.

— Ты не должен так хмуриться, — сказала она, и нежная ручка разладила морщинки на его лбу. — Тебе не о чем волноваться. Все, что от тебя требуется, это больше отдыхать и думать только о том, чтобы поскорее поправиться.

Рука исчезла и снова вернулась с чем-то холодным и освежающим. Бретт закрыл глаза. Совершенно обессилев от напряженных попыток припомнить хоть что-нибудь, он снова уплыл в мир теней. Он позже попытается понять, что с ним случилось. Сейчас его разум слишком слаб, чтобы вынести бремя его мыслей.

Бретт проснулся рано утром следующего дня. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим, и память снова вернулась к нему. То же самое лицо, которое он видел вчера ночью, по-прежнему было рядом.

— Ты хоть когда-нибудь отдыхаешь? — спросил он, улыбнувшись Кейт так, что ее сердце мучительно затрепетало.

— Да, — спокойно ответила она, стараясь, чтобы голос не выдал чувств, бурливших в ее груди. — Мы с Валентиной и Чарлзом по очереди сидели с тобой. — Она натянуто улыбнулась. — Точнее, Валентине было трудно долго усидеть на месте, но она старалась помочь.

— Ты имеешь в виду Валентину из «Милой мадам»? Вы привезли меня сюда? — Кейт кивнула и почувствовала удовольствие, увидев, как он улыбнулся. — Я сто лет не видел эту старую греховодницу.

Бретт попытался повернуться лицом к Кейт, но его грудь, плечо и рука были так туго забинтованы, что он мог поворачиваться только всем телом.

— Я забыл. Меня ранили, так ведь?

— Да, — ответила она, виновато опустив голову. — Мартин выстрелил тебе в грудь, но пуля не задела никаких жизненно важных органов. Ты скоро поправишься.

Она посмотрела в его глаза, стараясь сохранить самообладание. Его глаза были словно два глубоких омута, которые притягивали ее, умоляли затеряться в их глубинах, отречься от мирских уз. Как лицо, столь дорогое, могло быть таким недосягаемым?

— А Мартин?

Она оторвала взгляд от его гипнотизирующих очей.

— Ты его застрелил. — Она тяжело сглотнула. — Он упал за борт, и мы больше его не видели.

— Проклятие! — выругался он. — Ты вполне могла бы рассказать мне всю историю. Должен же я от кого-то это услышать. — Он снова попытался пошевельнуться, позабыв о ране, и сморщился от боли. — Впрочем, нам некуда торопиться. Похоже, я останусь здесь на какое-то время. — Он глубоко задумался. — Как давно я здесь? Я припоминаю, что пару раз приходил в себя.

— Тебя ранили неделю назад. Мы здесь шесть дней.

Она могла понять, что он удивлен, но от потока непристойных ругательств, сорвавшихся с его губ, кровь прилила к ее щекам. Истощенное недосыпанием, постоянной тревогой и чувством вины, самообладание покинуло ее, и, не дав себе времени подумать, она выпалила:

— Прошу прощения за доставленное тебе неудобство, но я не могла ускорить твое выздоровление. Если бы я знала, что это так важно, я бы поговорила с Мартином, и, возможно, он бы выстрелил в тебя пораньше. Может быть, в следующий раз тебе стоит раздать окружающим расписание своих дел?

Бретт уставился на нее, сбитый с толку ее внезапной вспышкой, и Кейт тут же пожалела о своих словах. Она поднесла ладошку ко рту, вскочила с кресла и, спотыкаясь, подошла к окну, прикусив палец и жалея, что не сделала то же самое со своим языком, прежде чем заговорить. Неужели она никогда не научится владеть собой? Неужели она всегда будет идти на поводу у гнева, не задумываясь о последствиях?

— Извини, — заикаясь, пробормотала она, — меня за грубость, я не знаю, почему я так сказала. Полагаю, я немного устала.

Бретт внимательно, насколько позволяла его поза, посмотрел на нее.

— Может быть, тебе стоит принять мое лекарство и ненадолго прилечь? — предложил он.

Бретт не знал, что ее беспокоит, но он чувствовал себя так отвратительно, что в данный момент был не в состоянии разбираться с ее проблемами.

— Я не устала, не хочу прилечь, и мне определенно не нужно лекарство, чтобы сохранять спокойствие, — быстро ответила Кейт, поворачиваясь к нему лицом. — Ты не должен был ругаться. Я провела шесть дней и ночей в этом кресле, прикладывая тебе мерзкие припарки, вливая тебе в рот лекарство и терзаясь вопросом, поправишься ли ты, или твоя смерть останется на моей совести до конца жизни. А первое что ты сделал, когда очнулся, это осыпал меня проклятиями!

— Я осыпал проклятиями не тебя, — устало сказал Бретт, — а скорее трудное положение, в котором оказался из-за болезни. Я не хотел тебя расстроить, особенно после того, как ты так старательно вытаскивала меня с того света.

Кейт шмыгнула носом, немного смягчилась, но, казалось, пока не готова была его простить. Бретт покачал головой: похоже, с ней будет много хлопот, но сейчас он был слишком слаб, чтобы об этом думать. Позже он попросит Валентину объяснить ему поведение Кейт. Она знала о молоденьких девушках почти все.

Сейчас же даже просто глядя на нее, он чувствовал, как все его тело охватывает вожделение, а он был не в том состоянии, чтобы вынести разочарование от разожженной, но не удовлетворенной страсти. Даже сейчас он чувствовал, как напряглось его тело. Уэстбрук закрыл глаза и заставил себя думать о ране.

— Пожалуй, я немного вздремну. Разбуди меня, когда наступит время обеда.

Кейт повернулась к нему лицом как раз в тот момент, когда он сбросил с себя простыню, и застыла на месте, узрев явные признаки его возбуждения.

«Этот мужчина хуже быка во время случки, — сердито подумала она. — Стоит ему увидеть женщину, и он уже готов наброситься на нее, даже не поздоровавшись».

— Обед подадут через час, но я не вхожу в меню, — сообщила она ему и величаво удалилась.

Бретт мечтательно улыбнулся. Бог свидетель, у нее была не только красота, но и сила духа. И когда-нибудь она научится гордиться тем, что ее красота может сделать с мужчиной, перестанет пугаться, видя их возбуждение, и избавится от излишней скромности, сковывающей ее изнутри. Каким удовольствием будет научить ее отвечать на ласки мужчины, дразнить и мучить, доводить до грани безумия, прежде чем подарить ему несказанное блаженство. И он научит ее, поклялся он, пока они оба еще молоды.

Губы Бретта растянулись в довольной улыбке, и он погрузился в сон.

Глава 12

За обедом Бретт имел возможность насладиться обществом людей. Валентина заявила, что устала обедать в одиночестве, пока Кейт ест в комнате Бретта, поэтому в его комнату принесли стол и сервировали обед на троих.