Николай Бахрошин - Ромео и Джульетта. Величайшая история любви Страница 47

— Когда Джульетта встанет из гроба, я покажу ей твою отрубленную голову! — вдруг начал говорить Парис в перерывах между ударами. — Объясню, что она снова свободна. И может теперь выполнить обязательства чести — стать моей! Моей женой — как было обещано мне ее семьей! Этот долг ей придется заплатить, клянусь честью воина!.. Что же ты не нападаешь, юнец, что ты все убегаешь, мечешься, как ошпаренный пес…

Его каменное, загорелое, обветренное лицо оставалось все таким же невозмутимым, он даже не запыхался в обычных выпадах и атаках, но глаза сверкали в свете бледной луны и губы кривились.

Да он безумен! — вздрогнул Ромео от ужасной догадки. Он просто спятил!

— Восстанет из гроба?! — вскрикнул юноша. — Когда это мертвые вставали, рыцарь?! Уж не про Страшный ли Суд ты говоришь?!

Показалось, рыцаря удивило его восклицание. Настолько, что он замешкался, и очередной выпад задержался.

Я, сеньоры и сеньориты, когда-то сам показал Ромео этот прием. Меч соперника уходит вниз, а ты — на него. Только быстро, очень быстро, пока еще сила удара еще тянет вниз чужой клинок! Тут, главное, отринуть обычный страх перед сближением с противником, тогда его тело от груди и выше на миг открыто перед тобой…

Клинок Ромео глубоко и мягко вошел в грудь Париса. И юноша, оставив рукоять, отскочил.

Рыцарь с клинком в груди сделал еще несколько шагов. Еще пару раз махнул мечом. Впрочем, увернуться было уже легко, силы в этих ударах не было.

— Мальчишка, ты убил меня… — не сказал, а, скорее, прошипел Парис. — А ведь ты даже не знаешь…

Изо рта у него хлынула темная как деготь кровь. Рыцарь упал и умер.

Ромео, все еще дрожа от возбуждения схватки, не обратил внимания на его последние слова. Искать у безумца логику — все равно, что намазывать лунный свет на краюху хлеба. Он, словно ожидая других опасностей, в сущности, не отдавая себе отчета, что делает, вырвал из груди рыцаря свой клинок. Так и вошел в склеп — с окровавленным, обнаженным оружием…

Что ты там бормочешь, Альфонсо? Говоришь, поторопился парень прирезать самого себя над гробом любимой?

А ты дурень, поставь себя на его место. Израненный, окровавленный, он видит в склепе гроб с телом любимой, со скинутой еще Парисом крышкой… Может ли он ожидать, что его любовь скоро воскреснет, как библейский Лазарь? Тебе бы на его месте такое пришло в голову?

Правильно, меньше всего он этого ожидает! К тому же, не забудь, дурачок, перед склепом уже остывает убитый им Парис. А убийство рыцаря герцога — не чета мести Тибальту! Оно делает Ромео настоящим преступником. Ночью, без свидетелей — пойди, докажи, что не виноват! И, значит, он теперь враг Дела Скала и изгнанник уже всерьез, без надежды на возвращение домой!

Поторопился вставить шпагу между камней и кинуться на нее грудью? Пусть так… Но многие бы на его мести увидели другой выход? В его-то состоянии и настроении? Без любви, без друзей, без родины — зачем ему жить…

То-то!

Дальнейшее вы, думаю, помните. Когда Джульетта очнулась от адского зелья, увидела перед собой бездыханное тело любимого со шпагой в груди, она тоже предпочла не жить. Эта хрупкая девочка сама перерезала себе горло кинжалом. Тяжелая смерть, я видел, как умирают от таких ран, хрипя и истекая кровью…

Буду как солдат! — сказала она когда-то…

И стала, пусть сорок чертей застрянут у меня в глотке!

А теперь вспомните мои предыдущие рассуждения о разделении жанров… Подумать, так получается, вся трагедия случилась из-за смешной, нелепой борьбы отца Джузеппе с собственным мехом вина. Из-за чего он так и не смог донести до Ромео полное послание отца Лоренцо, и тот не усомнился в смерти любимой…

Вот и ответьте мне теперь — можно ли в нашей жизни разделить трагичное и смешное, как, скажем, отделить друг от друга берега реки?..

То-то!

Потом, не знаю, откуда, пошла молва, будто бы сам герцог Делла Скала печально остановился над трупами влюбленных и значительно произнес: «Да, господа… Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте!».

По крайней мере, так представляют в ярмарочных балаганах, где простаки утирают слезы и растроганно хлопают в ладоши.

На самом деле, герцог ничего подобного не говорил. Он вообще не имел привычки шататься с утра пораньше по кладбищам. Меланхолия — не в натуре этого жизнелюбивого господина.

Я сам был свидетелем, Его Сиятельству доложили о ночном происшествии на кладбище, когда он изволил завтракать печеным гусем, нашпигованном яблоками и мандаринами. Трапеза запивалась легким белым вином, и герцогу было совсем не до грусти.

Надо отметить, сам доклад смотрителя кладбища, выглядел так же путано, как диагноз лекаря из Болоньи по поводу прыща на носу. Во-первых, на кладбище, у гробницы семьи Капулетти, обнаружен труп рыцаря Париса, со следами боя и смертельной раной, обстоятельно рассказывал страж мертвых. По всему видать, Ваше Сиятельство, что покойный с кем-то сражался и был побежден. Во-вторых, в гробнице был обнаружен Ромео Монтекки, тоже покойный, и тоже со следами сражения на одежде и теле. Что интересно, Ваше Сиятельство, Ромео заколот в сердце собственной шпагой. Выходит, он тоже дрался. Но с кем? Можно предположить, что с покойным рыцарем Парисом, но тогда невозможно предположить, как Парис ухитрился убить его, если он к тому времени уже был покойным… Я так рассуждаю Ваше Сиятельство, что если оба покойные, то угробить друг друга…

Тут рассуждения этого степенного мужа зашли в тупик, он потоптался на месте и продолжил. В третьих, значица, на его трупе, Ромео, то есть, а не Париса, была найдена Джульетта Капулетти, уже два дня до этого как покойная. Покойница оказалась с перерезанным горлом и кинжалом в руке. По всему видать, истекла кровью прямо на груди Ромео Монтекки. Но как она, Ваше Сиятельство, ухитрилась истечь кровью на его груди… Ромео, значица, а не Париса… То есть как она ухитрилась проделать такое спустя два дня после ее же захоронения, — тут уж мне, Ваше Сиятельство, совсем ничего не приходит в голову, просто не лезет…

Слушая всю эту ахинею, герцог даже прекратил жевать, недоуменно посмотрел на зажатую пальцах гусиную ножку и с досадой сплюнул на пол непрожеванное мясо. Бросил гусятину обратно на блюда и тщательно вытер жирные руки о скатерть.

— Та-та-та… — задумчиво сказал он. — Значит, я так понимаю, рыцарь Парис стал покойным и убил Ромео Монтекки, который сейчас, по нашим сведеньям, живым пребывает в Мантуе… А он, еще будучи не покойным, и, оказывается, не в Мантуе, а в гробнице Капулетти, в свою очередь убил Париса. После чего благополучно упокоился от руки покойного… А в это время Джульетта Капулетти, вдруг воспряла из гроба и перерезала сама себе глотку, словно ей мало было умереть один раз… — герцог озадаченно фыркнул над собственными словами, повел вокруг недоуменным взглядом, и еще раз вытер руки о скатерть.