Барбара Картленд - Путешествие в рай Страница 52

— Брат очень многое значит для меня и моего личного счастья. Я уверена, что ваше превосходительство не желает мне печальной участи, а без него она меня непременно постигнет.

Дон Мигель внимательно посмотрел на нее, и Камала поняла, что он, как и накануне, оценивает ее. К счастью, ей хватило мужества выдержать его взгляд. Он должен понять, что не имеет права причинять зло Конраду, поскольку тот ей дорог.

Дон Мигель, как ей показалось, очень долго смотрел на нее, после чего бесстрастным тоном произнес:

— Нам пора возвращаться.

Они начали спускаться вниз, и весь путь назад Камала думала о том, правильно ли она поступила. К худу или к добру приведут ее слова? Удалось ли ей дать понять дону Мигелю, что если с Конрадом что-то случится, то счастья не видать им обоим?

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она всю дорогу вслух восторгалась красотой местных птиц.

Ей также посчастливилось увидеть в лесу броненосца и енота, но эта радость все равно была омрачена мыслями о том, какую судьбу уготовил Конраду дон Мигель.

Позднее, когда они подъехали к саду, где их ждали конюхи, готовые принять лошадей, дон Мигель произнес:

— Наша свадьба состоится послезавтра. Я обговорю все приготовления к ней с вашим братом.

На это Камале было нечего сказать. Ей очень хотелось возмутиться, заявить, что она ни за что не станет его женой, даже если он останется последним мужчиной на земле, однако она заставила себя промолчать.

Интересно, слышал ли Конрад эти слова дона Мигеля? Бросив на него быстрый взгляд, Камала решила, что Конрад их слышал и все понял, хотя дон Мигель говорил по-испански.

Они остановили лошадей. К ним тотчас подбежали конюхи, но, прежде чем кто-либо успел помочь Камале спешиться, это сделал Конрад. Он вытянул руки и, взяв ее за талию, поставил на землю. На какую-то долю секунды он прижал ее к себе, и она поняла: Конрад хочет успокоить ее и заверить в своей готовности защищать. Ей же хотелось прижаться к нему и крикнуть, что пусть лучше они умрут вместе, чем позволят кому-либо разлучить их. Впрочем, нельзя было допустить, чтобы дон Мигель хотя бы на секунду заподозрил, что они намереваются бежать.

"Наша единственная надежда на спасение, — подумала Камала, направляясь в свою спальню, — это Хосефа".

Дон Мигель скрылся в своих покоях. Адъютант проводил Камалу до самых дверей, лишив ее возможности перекинуться с Конрадом хотя бы словом.

Служанки уже ждали ее. Камала сняла амазонку, и они отвели ее к приготовленной заранее ванне с горячей водой.

Она с огромным удовольствием, хотя и торопливо, смыла с себя пыль после дальней прогулки.

Как можно было долго нежиться в ванне, когда ее мысли неустанно крутились вокруг опасности, в которой они оказались, и ужаса, ждущего их в ближайшем будущем?

"Предположим, что Конрада убьют, а дон Мигель женится на мне. Найдутся ли у меня силы и хватит ли мне мужества, чтобы свести счеты с жизнью? Что будет, если мне придется уступить давлению и стать его женой?" От этих тяжких мыслей Камале хотелось расплакаться в голос, но она держалась. Она беспрекословно позволила индианкам одеть ее и сидела неподвижно, пока они расчесывали ей волосы.

С каменным безразличием смотрела она на ожерелье, украшенное огромным бриллиантом, преподнесенное ей вчера доном Мигелем, которое теперь лежало на туалетном столике в обтянутой бархатом коробочке.

В эти минуты у нее не было желания ни смотреть, ни прикасаться к этому украшению. Оно казалось ей зловещим, как цепь, которой сковывают каторжников.

Наконец она была готова.

— А где Хосефа? — не удержавшись, шепотом спросила Камала у одной из служанок.

Та испуганно оглянулась, как будто опасалась, что их могут подслушивать.

— Хосефа увидится с сеньоритой во время сиесты.

— Спасибо.

Эта благодарность была абсолютно искренней. Отлично, значит, утренняя гостья не забыла о ней. У нее, наверное, имеется какой-то план и она поможет им сбежать. Но что это за план?

Этим утром Камала собственными глазами увидела, что такое дикая природа Мексики и каким непроходимым может быть лес в здешних горах. Найти дорогу без проводника — немыслимое дело. Конечно, за пределами лагуны вполне могут стоять и другие корабли, но пытаться проникнуть на них и отправиться в плавание без надежного экипажа — абсолютно безнадежная затея.

Между тем настало время обеда, и Камала не рискнула задерживаться в спальне. Она направилась в гостиную, в которую следом за ней вошел вездесущий адъютант.

Камала решила, что обед будет подан в большом банкетном зале, где они ужинали вчера вечером, но вместо этого испанец проводил ее в другую комнату, также очень просторную и красивую, огромные окна которой выходили на северную сторону дома.

Из окон открывался вид на леса, которых Камала еще не видела. Вдали она заметила нечто похожее на высокую гору с острой вершиной.

— Что это? — спросила она.

— Это пирамида, построенная ацтеками, — ответил адъютант.

— Как интересно! — воскликнула Камала. — Я очень хотела бы осмотреть ее.

— Там нет ничего особенно примечательного, — небрежно ответил ее собеседник. — Все сокровища, хранившиеся в ней, давно вывезены. — Кем? Его превосходительством?

— Разумеется! Их отправили в Испанию. Насколько я понимаю, эти бесценные находки сейчас хранятся в одном из музеев.

Камала обратила внимание на то, что сеньор Квинтеро внимательно прислушивается к их разговору.

— Мне бы хотелось поговорить с его превосходительством о развалинах ацтекских храмов, — вмешался он в разговор.

— Его вряд ли заинтересует эта тема, — ответил адъютант. — Его превосходительство оставит после себя куда более величественный и долговечный памятник.

В словах адъютанта прозвучала такая искренность, что Камале захотелось рассмеяться.

"Не будь все так серьезно, — подумала она, — можно было бы подумать, что дон Мигель — сказочный великан-людоед, напыщенный и страшный, держащий в ужасе всю страну. И как только этот испанец, живущий в наше время, а не в Средние века, может верить в то, что способен построить нечто сравнимое с остатками цивилизации ацтеков и столь же долговечное? Каким безумием должно быть поражено его сознание, если он верит, что является королем?"

Размышлять подобным образом было легко, гораздо труднее было придерживаться такого же мнения, когда в комнату с царственным видом вошел дон Мигель. Он подождал, когда Камала поклонится ему, после чего высокомерным кивком разрешил мужчинам-гостям садиться за стол.

— Вы можете сесть здесь, сеньорита, — указал он Камале на место справа от себя, и та послушно пересела.