Альма-Мари Валери - Единорог и три короны Страница 53

— Почему он не даст о себе знать?

— Он виделся с Пьером, — успокаивал ее старый дворянин. — Нам известно, что у него все в порядке, — этого вполне достаточно. Вероятно, он полагает, что у вас появилось много новых забот, и не хочет беспокоить вас по пустякам.

— Гм! Возможно, вы и правы…

— Кстати, Камилла, все удивляются тому, что вы редко бываете при дворе. О вас спрашивают постоянно, и я не могу привести разумных доводов, объясняющих ваше отсутствие.

Девушка заметно смутилась. Она сама не могла дать внятного объяснения. Не признаваться же, что шевалье д’Амбремон разбил ей сердце, поскольку имел наглость ухаживать за другой женщиной! Более смехотворную причину трудно выдумать!

— Какое-то время я хочу побыть в тени, — сказала она просто.

Барон понял, что истины ему не добиться, и проводил задумчивым взором девушку, которая вышла со словами, что желает прогуляться по городу.

Камилла направилась в тот самый фехтовальный зал, где с недавнего времени занималась. Она пребывала в дурном расположении духа, и ей хотелось с кем-нибудь сразиться. Увидев, как к ней с улыбкой идет виконт де Ландрупсен, она с трудом подавила раздражение.

— Что вы тут делаете? — спросила она так резко, что улыбка мгновенно сползла с лица молодого офицера.

— Но… я искал вас! Вас не видно ни при дворе, ни в казарме, и я забеспокоился. Случайно мне удалось узнать, что вы заглядываете в этот зал, что меня крайне удивило! Что делать здесь такой фехтовальщице, как вы?

— Я имею право выбирать то, что мне нравится!

— Послушайте, Камилла, не могу понять вашего поведения. Неужели я чем-то оскорбил вас? Чем вызвана подобная немилость?

Молодая женщина пристально взглянула на датчанина — у него был вид побитой собаки, и почему-то это еще больше раздражало.

— Прекратите досаждать мне, Микаэль. Я знаю, что вам нужно, и говорю вам со всей прямотой — вы никогда не будете обладать мной! — бросила она с пренебрежением и тут же раскаялась в своей грубости.

Бедный виконт пошатнулся, и внезапно ей стало его жаль. В конце концов, он вел себя безукоризненно по отношению к ней. Несправедливо заставлять его платить по счетам Филиппа.

— Будет лучше, если между нами не останется недомолвок, — произнесла она более мягко. — Я не собираюсь становиться вашей любовницей… Впрочем, это относится не только к вам! Я офицер Королевского батальона, и любовная связь опорочила бы меня в глазах двора. Некоторые и без того считают мое поведение излишне вызывающим, поэтому я не должна давать ни малейшего повода для злословия. Вы понимаете меня?

— Я… мне… Да, кажется, понимаю, — пролепетал несчастный юноша.

— В таком случае, — сказала Камилла, — оставьте все попытки обольстить меня, вы только даром теряете время. Вам лучше обратить взор на девушку более кроткую и более женственную, чем я. Уверена, что в глубине души вы прекрасно сознаете — я вовсе не та женщина, которая вам нужна. И помните: если даже я кажусь вам жестокой, вы не должны сомневаться в моей привязанности к вам. Я буду искренне рада, если мы останемся друзьями — для меня это большая честь! Будь у меня возможность выбрать себе брата, я бы без колебаний указала на вас, ибо мне еще не доводилось встречать столь превосходного дворянина, как вы!

Она заметила, что датчанин лишь наполовину утешился этими хвалебными словами. Он был даже трогателен в своей беззащитности, напоминая обиженного ребенка. Камилла спросила себя, отчего она не влюбилась именно в этого офицера. Он, несомненно, обладал всеми качествами, о которых грезят женщины, — красивый, с тонкими, но мужественными чертами лица, веселый, любезный, добрый и уравновешенный. И он был храбр, поскольку всегда поддерживал Камиллу, даже в тех случаях, когда остальные офицеры проявляли враждебность. Ему во всем можно было доверять — безукоризненный, прямой, чистый человек! Именно о таких рыцарях говорилось в сказаниях о короле Артуре — Микаэль вполне мог бы занять место за прославленным Круглым столом!

Однако при всех своих замечательных достоинствах виконт де Ландрупсен оставлял Камиллу совершенно холодной — она не чувствовала к нему никакого влечения и видела в нем идеального брата, в чем и призналась со всей откровенностью.

— Хорошо, — с трудом выговорил он. — Конечно, вы сделали мне больно, но я признателен вам за прямоту. Принимаю ваше предложение о дружбе, раз вы не можете дать мне большего. Отныне я не стану досаждать вам моими безумными надеждами. Вернитесь же ко двору, чтобы озарить его своим присутствием, ибо, даю вам слово дворянина, я ничем не выдам своих чувств!

— Вы бесподобны, мой дорогой Микаэль, — воскликнула Камилла с нежностью, слегка утешившей бедного виконта.

На лице ее вновь появилась улыбка, и пока он удовлетворился этим. Попрощавшись, он взял с нее слово, что она будет чаще появляться при дворе, и удалился с печальным достоинством.

После его ухода девушка вдруг ясно поняла, что ей вовсе не следует прозябать в этом жалком зале для фехтования, — ведь к ее услугам офицерский зал королевского дворца. Она решила отказаться от добровольного затворничества. В конце концов, зачем наказывать себя из-за предательства Филиппа? Разговор с Михаэлем оказал на Камиллу благотворное влияние — она воспряла духом и готова была дать отпор ветреному шевалье. Нужно бороться, а не впадать в уныние!

И она двинулась уверенным шагом в расположение Королевского батальона. К великому ее удивлению, аллеи сада и коридоры дворца оказались пустынными. Заглянув в фехтовальный зал, она увидела только одного офицера, который пристально разглядывал учебные шпаги и рапиры. Она подошла поближе, чтобы задать интересующий ее вопрос:

— Сегодня никто не тренируется? Куда же все подевались.

Голос девушки прозвучал очень громко в пустом зале. Офицер, вздрогнув, обернулся — это был принц Карл-Эммануэль!

Смущенная Камилла присела в глубоком реверансе, но тут же поняла, что на ней мундир, а не придворное платье; она неловко выпрямилась, отдав честь, и пролепетала:

— Монсеньор, прошу извинить меня. Я не знала, что обращаюсь к вашему высочеству!

Принц, казалось, был напуган куда больше, чем она.

— Не надо извиняться. Что до вашего вопроса, то я могу вам ответить — все отправились в Ступиниджи на королевскую охоту.

— Вы не любите охотиться, монсеньор? — с удивлением спросила Камилла, озадаченная тем, что принц бродит по дворцу один, без всякого сопровождения.

— Очень люблю. Но сегодня мне нездоровится, и я предпочел остаться, чтобы побыть одному. Так редко выпадают спокойные минуты полной безмятежности!