Алисса Джонсон - Леди-наследница Страница 53

Он криво улыбнулся:

— То же самое я хотел спросить у вас.

— Не так хорошо, как вчера утром. — Эйфория вернулась, но уже заметно уменьшилась. — Но без сомнения, лучше, чем будет сегодня днем.

— Мы будем часто останавливаться. Сколько пожелаете.

— Гм.

Между ними повисло короткое, молчание, пока Гидеон, дернув подбородком в сторону собаки, не сказал ни с того ни с сего:

— Как думаете, у него хвост не чешется?

Озадаченная Уиннифред посмотрела на него, потом на собаку.

— Он обрублен. Там особенно нечему доставлять беспокойство.

— Это-то я и имею в виду. — Он снова почесал пса, потом выпрямился. — У меня есть друг в Лондоне, Эндрю Сайкс. У него ампутирована рука. Он говорит, что болеть она больше не болит, но чешется так, что хоть на стенку лезь.

— Я и не представляла, что ампутация вызывает зуд, — отозвалась она, с готовностью поддерживая глупый разговор, чтобы Гидеон почувствовал себя лучше.

— Чешется та часть, которой нет, только чесать нечего.

— Та часть, которой нет? Как такое возможно?

— Понятия не имею.

— Какой ужас! — Она нахмурилась, глядя на собаку, и наклонилась, чтоб почесать ей хвост. — Я всегда чувствовала себя немного виноватой, зная, что из наших бычков делают волов. Теперь я чувствую себя ужасно. Хотя, учитывая физическое строение скота, думаю, они не смогли бы почесаться, даже если б им оставляли…

Он от души расхохотался.

— Будь я проклят, если вы не творите со мной чудеса, Уиннифред!

Никакой другой комплимент не мог бы доставить ей больше удовольствия. Она улыбнулась и решила, что ей наплевать, что ее замечание на самом деле вовсе не было шутливым.

— Всегда рада услужить.

Гидеон снова усмехнулся и потянулся за своей тростью.

— Как бы ни хотелось мне продолжить нашу во всех отношениях занимательную беседу, но нам пора ехать.

— Я схожу за Лилли. — Уиннифред вытерла руки о юбки своего лавандового платья и поднялась. Потом замешкалась и обернулась. — Гидеон… — Она заговорила прежде, чем успела себя остановить. — А что такое комеди лар… ларм…

— А… — Он поморщился и отвел глаза. — Comedie larmoyante. Это старая разновидность театральной постановки. Сентиментальная комедия.

— О! Ясно. — Она задумалась. — Это не так уж плохо. Однако в будущем вам лучше ограничивать свои оскорбления терминами, хорошо понятными тем, кому они предназначены.

Он, должно быть, услышал нотки веселья в ее голосе, потому что снова взглянул на нее и его губы дернулись.

— Зачем же?

— Дабы избежать риска нарваться на такое же отношение. — Она мило улыбнулась. — Мое знание физиологии домашнего скота довольно обширно. Вы же не хотите, чтоб вас назвали липпетом?

— А что такое липпет?

Слово, которое она только что придумала, но не собиралась признаваться в этом. Уиннифред загадочно улыбнулась, подмигнула и пошла прочь.

День в дороге прошел спокойно, как и последующие дни, но их путешествие в Лондон было длинным, и из-за постоянной борьбы с недомоганием Уиннифред с каждым днем уставала все больше. К утру последнего отрезка их пути она чувствовала себя так, словно путешествует уже полгода и болеет полжизни.

Усугубляло дело и то, что чем больше накапливалась усталость, тем труднее ей становилось не спать в дороге, а чем больше она спала, тем сильнее ее тошнило…

— Этому кошмару нет конца, — пробормотала она с закрытыми глазами.

Гидеон разбудил ее несколько минут назад, и после бесчисленных засыпаний у него на плече она уже даже не беспокоилась, что пускает на него слюни. Она слишком устала, чтобы это волновало ее.

Она слишком устала, чтобы в настоящий момент открыть глаза. Ей нужно, просто необходимо сделать это. С каждой секундой ожидания рос риск снова разболеться, но у нее просто не было сил. Сознание ее то погружалось в сон, то вновь выплывало из него, пока наконец она не уснула.

Ей приснилось, что она стоит в бальном зале, полном людей, только одета она не для бала. На ней брюки, что вполне разумно, так как она всегда надевает их, когда надо выполнить какую-то работу. А оттаскивать Клер от стола с закусками — та еще работенка. Другим гостям, похоже, не по нраву ее практичная одежда и ее коза. Они смеются, визжат и показывают на Уиннифред пальцами.

— Незачем кричать на меня.

— Что? — прозвучал голос Гидеона. — Уиннифред…

Она резко проснулась и могла бы повалиться вперед, если б Гидеон не схватил ее.

— Уиннифред! Что такое? Что случилось?

Его слова не доходили до нее. Ничто, в сущности, не доходило, за исключением осознания, что она уснула в одном мире, а проснулась в другом.

— Боже милостивый, где мы?

— Мы в Лондоне. Я же разбудил вас десять минут назад. Вы что, спали сидя?

— Да.

Она была слишком потрясена незнакомым видом, чтобы ее волновало, смеется Гидеон или ужасается.

Ее окружали дома. Они были тесно прижаты друг к другу и отделялись от улицы лишь тонкой лентой тротуара. Не было видно ни лужаек, ни деревьев, ни какой-либо иной зелени. Просто дом за домом, магазин за магазином.

И всюду люди, люди. Толпы людей входят и выходят из зданий, что-то кричат друг другу, смеются.

— Вам нужен полный день отдыха, — услышала она ворчание Гидеона.

— Что? Ой, нет, я чувствую себя нормально, правда. — Она не чувствовала себя нормально. Желудок скрутило в тугой узел из-за нервов и тошноты. — Долго я спала?

— Включая последние десять минут? Целых три часа.

— О Боже. — Просто чудо, что она не чувствует себя хуже. — Почему вы не разбудили меня раньше?

— По булыжным мостовым езда ровнее, — объяснил Гидеон. — Я хотел, чтоб вы подольше отдохнули. Уверены, что хорошо себя чувствуете?

— Да, конечно. Я просто потрясена, вот и все. Не могу поверить, что мы в Лондоне. Ох, Лилли, должно быть, в восторге. Интересно… — Она осеклась, принюхалась и сморщила нос. — Что… — Она снова понюхала. — Что это такое?

Гидеон тихо усмехнулся.

— Это, моя дорогая, благоухание цивилизации.

— Что ж, цивилизации не мешало бы помыться.

— Во многих смыслах. — Он вытащил из кармана носовой платок и вручил ей. — Дышите через него. Запах улучшится, когда мы достигнем Мейфэра, обещаю.

Уиннифред быстро обнаружила, что это правда. Через полчаса улицы начали расширяться. Лавчонки исчезли, дома стали больше и стояли дальше друг от друга. Наконец появились лужайки, деревья и цветы. И запах значительно улучшился. Людей тут было меньше. Хорошо одетые леди и джентльмены прогуливались по тротуарам группами — по двое-трое.

Что ж, будет не так уж трудно провести несколько недель в таком месте, как это, подумала она.