Персия Вулли - Гвиневера. Дитя северной весны Страница 56

— Его, скорее, следовало бы назвать совой, — ответил Кевин, — мудрой, молчаливой и окутанной ночной мглой.

У меня едва хватило времени вприпрыжку подняться наверх по лестнице, переодеться перед обедом и терпеливо вынести попытки Нонни придать моим волосам более или менее приличный вид. Она хотела, чтобы я надела браслет моей матери, но Кети заявила, что это не совсем уместно, потому что я еще недостаточно взрослая, чтобы быть представленной, и сегодня вечером буду только прислуживать. Я бегом вернулась на кухню, как раз вовремя, чтобы успеть схватить блюдо с оленьей печенью для отцовского стола.

Это был королевский прием, а не сбор совета, поэтому в зале собралось меньше народу, чем можно было ожидать. Приближенные моего отца и знать Карлайля, не забывавшие о своем римском происхождении, с удовольствием расположились на кушетках, остальные наши люди сидели в беспорядке на циновках между столами, и их одежды из шерсти и оленьих шкур по сравнению с пышным полотняным убранством гостей выглядели странно. Картина в самом деле получилась необычная.

Балансируя с блюдом, по возможности, осторожно, я опустилась на колени и поставила его на стол, вокруг которого расположились гости моего отца. Неожиданно вспыхнувшая застенчивость не позволила мне взглянуть на них — не хотелось, чтобы они узнали во мне девчонку с площади.

— О, — сказал отец, — вот и моя дочь Гвиневера.

«Пропади ты пропадом!» — подумала я, прикусив нижнюю губу и понимая, что мне придется посмотреть на них.

Веселые синие глаза встреченного утром военачальника озорно сверкнули и заискрились, когда он серьезно кивнул мне. Он, без сомнения, узнал меня, и я, судорожно вздохнув, мысленно взмолилась, чтобы он не упомянул об этом.

— Разреши мне представить тебе Артура, верховного короля Британии, — сказал кельтский король, глубокий голос которого придал его словам величественность. Он повернулся, улыбаясь юноше, сидящему рядом с ним, и я оцепенело заморгала. Это был тот самый румяный мальчишка, уже не в грубом шерстяном платье, но по-прежнему походил на любого другого молодого жителя страны.

— О… — заикаясь, начала я, не зная, как себя вести.

— У тебя прекрасные волосы, дитя, — продолжил синеглазый король, и в его сердечном голосе сквозило явное удивление. — Напоминают золотистый боярышник осенью, и еще больше — корону принцессы Регеда.

Я вспыхнула и подумала, как же я смогу встать, если мои колени, похоже, превратились в мед.

Каким-то образом мне удалось подняться, и я бегом вернулась на кухню, чтобы помочь Гледис и, по возможности, больше в зал не возвращаться. Я и понятия не имела, что мне отвечать любому из них, и больше всего мне хотелось не отрывать восхищенных глаз от лица бретонского короля.

Когда трапеза подходила к концу, Бригит сунула мне в руки кувшин вина, решительно сказав, что короли ждут, чтобы я разлила им это вино после обеда.

Король Бан — обыкновенный воин, сказала я себе, исподтишка наблюдая за тремя главами государств прежде, чем зайти в зал. Тем не менее, несмотря на это утверждение, я оцепенела, когда он улыбнулся мне, и, забыв о вине, которое разливала, поняла, что не в состоянии оторваться от этих смеющихся глаз.

— Какой красивый кувшин, — голос Артура ворвался в это очарование, и, резко подняв свой кубок, он задел им о горлышко кувшина. Кувшин дрогнул в моей руке. Оторвавшись от глаз Бана, я увидела, что чуть-чуть не наделала беды, потому что кубок был почти полон. Я посмотрела на верховного короля и благодарно улыбнулась.

— Мать говорила, что его привезли из Египта, — ответила я, каким-то образом ухитрившись обрести голос. — Синий цвет на нем — это эмаль.

Он протянул руку, взял кувшин и, наклонившись вперед, стал рассматривать отделку на его крышке. По сравнению с королем Бретани, Артур был всего лишь мальчишкой; достаточно приятным, но не очень запоминающимся. Только золотое с гранатом кольцо с вырезанным на нем драконом свидетельствовало о том, что передо мной могущественный верховный король. Вероятно, повзрослев, он будет производить более внушительное впечатление, и я неожиданно подумала, станет ли он гладко бриться по римскому обычаю или попытается отпустить длинные усы, когда на его лице начнет пробиваться растительность.

Мною овладело странное ощущение, словно что-то холодное коснулось шеи, и, повернувшись, я увидела, что на меня пристально смотрит Мерлин.

Откинувшись на спинку стула на противоположном от Артура конце стола, королевский чародей, казалось, замечал все вокруг, хотя не двигался и не разговаривал. Сила его непримиримого взгляда заставила меня вздрогнуть, и я, поспешно забрав у Артура кувшин, продолжила наполнять кубки.

Эдвен вынул арфу и запел. Сначала он наигрывал простые мелодии, которые нравятся простолюдинам, потом, желая почтить верховного короля, пересказал балладу «Триумф Артура».

Я увидела сидящего в уголке Кевина и устроилась рядом с ним, радуясь возможности наблюдать за великолепным военачальником, не подвергаясь опасности быть замеченной.

Король Бан развалился на кушетке с какой-то кошачьей грацией, и меня поразило, что этот мужчина, кельт по крови и по происхождению, спокойно следует обычаям римлян. Наверное, его семья была родом из Британии и переехала на континент вместе с другими семьями, уехавшими из вилл и городов, когда саксы впервые устроили резню и опустошили юг.

Позже тем же вечером я нашла среди других вещей, расставленных на туалетном столике, зеркало матери. Много лет Нонни держала там аккуратно расставленные краски для лица и духи, будто ждала, что мать может вернуться в любую минуту. Мне никогда не приходило в голову, что на самом деле она ожидала того времени, когда этими вещами заинтересуюсь я.

В моих руках зеркало ожило, но я не увидела в нем ничего: просто лицо тринадцатилетней девочки с веснушками, серыми глазами и ребяческой ухмылкой. В нем не было ничего от красоты моей матери — ни вьющихся медных волос, ничего, напоминавшего царственное спокойствие, и даже когда я состроила серьезную мину, на моем лице не отразилось ни твердой решительности, ни спокойной уравновешенности, которыми должна обладать королева.

«Когда-нибудь, — думала я, — когда-нибудь я посмотрю в зеркало, увижу там лицо женщины и захочу взять на себя обязанности, которые будут возложены на меня… но пока это время еще не пришло. Еще столько предстоит сделать и увидеть, прежде чем я расстанусь со своей свободой!»

С этими мыслями я отложила зеркало в сторону и тут же забыла о комплименте короля Бана.

Верховный король и его советники провели следующий день, уединившись с моим отцом, и отбыли во второй половине дня без суматохи и без особого шума. Когда они "покинули наш двор, я спросила отца, зачем они приезжали.