Джулия Куинн - Виконт, который любил меня Страница 57

Она была слишком опасна по его мнению. Но судьба неожиданно вмешалась, и вот, он вынужден жениться на ней,…хорошо, это не должно все же волновать его.

Не так уж и плохо жениться на умной интересной женщине, единственной, кого он так отчаянно жаждал круглые сутки.

Все, что еще ему оставалось сделать, это только быть уверенным, что он никогда не влюбиться в нее. Хотя любовь к ней, не была такой уж невозможной, не так ли?

Бог знает, как она сводит его с ума своими бесконечными утверждениями. Он смог бы наслаждаться ее дружбой и ее телом, и остановиться на этом. Дальше этого не должно зайти.

И он не мог просить у судьбы лучшей женщины, в качестве матери для его детей, когда он уйдет. Это была великолепная сделка с судьбой.

– Это сработает, - заявил он с большим авторитетом, - Вот увидите.

Она явно сомневалась, но все же кивнула. Это было самое меньшее, что она могла сделать. Она только что была поймана в скандальном положении, с человеком, который прижимался ртом к ее груди.

Если бы он не предложил жениться на нее, ее репутация была бы безвозвратно разрушена. А если бы она отказалась от его предложения…ну что ж, ее бы заклеймили, как падшую женщину и самую глупую женщину на свете.

Энтони внезапно встал.

– Мама! - позвал он, оставляя Кэйт на скамье и шагая к матери. - Моя невеста и я желаем немного уединиться в этом саду.

– Конечно, - пробормотала леди Бриджертон.

– Вы думаете, это мудро? - засомневалась миссис Физеренгтон.

Энтони наклонил голову к уху матери и прошептал:

– Если ты не удалишь ее отсюда в течение последующих десяти секунд, я убью ее на месте.

Леди Бриджертон задохнулась от смеха, кивнула и сумела выговорить: - Конечно, я постараюсь.

И через минуту Энтони и Кэйт остались одни в саду.

Он повернулся посмотреть на нее; она встала и сделала несколько шагов в его сторону.

– Я думаю, - проговорил он, беря ее за руку. - Следует убедиться, чтобы нас было не видно со стороны дома.

Он широко и целеустремленно шагал, и она с трудом поспевала за ним.

– Милорд, - сказала она, задыхаясь от спешки, - Вы думаете, это мудро?

– Вы говорите, прям как миссис Физеренгтон, - заметил он, ни на секунду не замедляя ход.

– Может быть, - проговорила она, - Но вопрос все еще остается.

– Я думаю, это очень мудро, - ответил он, потянув ее за собой в беседку.

Ее стены были открыты для воздуха, но сама она обросла кустами сирени, и выглядела как секретное убежище.

– Н-но -

Он улыбнулся. Медленное.

– Вы знаете, что вы чересчур много спорите?

– Вы притащили меня сюда, лишь для того, чтобы сообщить это?

– Нет, - медленно проговорил он, растягивая слова. - Я привел вас сюда вот для этого.

И затем, прежде чем она могла что-нибудь сказать, прежде чем она могла вздохнуть, его рот опустился вниз, и захватил ее губы в голодном, иссушающем поцелуе. Его губы жадно вели себя, беря все, что она могла дать и требуя все больше. Огонь, вспыхнувший в ее теле, был десятикратно более горячий, чем тот, который он развел ночью в своем кабинете, топя камин.

Она таяла. Господи, она просто таяла, и хотела гораздо больше.

– Ты не должна так говорить про себя, - прошептал он прямо в ее рот. - Ты не должна. Все, что говорят о тебе, абсолютно неверно. И еще…

Сам не замечая, он перешел на ты.

Кэйт задыхалась, его руки грубо схватили ее за ягодицы и крепко прижали к его телу так, что она почувствовала его возбуждение.

– Ты видишь? - неровно спросил он.

Его губы перемещались по ее щеке.

– Ты чувствуешь? - он хрипло рассмеялся. - Ты хоть понимаешь, что это значит?

Он беспощадно вжимал ее в себя, затем стал покусывать мочку ее уха.

– Конечно, ты ничего не понимаешь.

Кэйт чувствовала, как растворяется в нем. Ее кожу жгло, как в огне, а предавшие ее собственные руки обвились вокруг его шеи. Он разжег в ней огонь и еще что-то, чем она не могла управлять.

Ее заполнило примитивное желание прижаться к нему к нему еще сильнее.

Она хотела его. Ох, как же, она хотела его. Она не должна хотеть его, не должна желать этого человека, собирающегося жениться на ней из-за всех этих глупых причин.

И все же она отчаянно хотела его, так что у нее прерывалось дыхание. Это было неправильно, очень неправильно. У нее были серьезные сомнения в целесообразности этого брака, и она знала, что должна иметь ясную голову, чтобы разобраться во всем этом. Она продолжала напоминать себе об этом, но это совсем не помогало. Ее губы открывались навстречу его умелому входу, а ее язык застенчиво трогал его губы.

И острое желание внизу ее живота - несомненно, это странное теплое ощущение внизу ее живота, было желанием - продолжало становиться все сильнее и сильнее.

– Я, действительно, такой ужасный человек? - прошептала она, больше для себя, чем для него.

– Это подразумевает, что я падшая женщина.

Но он услышал ее шепот, и она почувствовала его горячее дыхание на своей щеке.

– Нет.

Он передвинулся на ее ухо, заставляя ее слушать его.

– Нет.

Он переместился на ее губы, вынуждая их замолчать.

– Нет.

Кэйт почувствовала, как ее голова откидывается назад. Его голос был хриплый и соблазнял, и это почти заставило ее почувствовать себя так, будто она была рождена лишь для этого момента.

– Ты совершенство, - прошептал он, его большие руки двигались по ее телу. Одной рукой, он держал ее за талию, а другая опустилась на нежную выпуклость ее груди.

– Здесь, сейчас, в этот момент, в этом саду, ты совершенство.

Кэйт почувствовала какую-то тревогу в его словах, как будто он хотел сообщить ей, что она не будет совершенством завтра, и вообще после этого момента.

Но его губы и руки были столь убедительны, что она выкинула эти мысли из своей головы, вместо этого, погружаясь с головой в свои ощущения.

Она почувствовала себя красивой. Она почувствовала себя… совершенством. И она поняла, что не может не обожать этого человека, который дал ей почувствовать себя такой.

Рука Энтони медленно соскользнула с ее талии на ягодицу, а другая в этот момент сжимала и мяла ее грудь прямо сквозь тонкий муслин платья. Его пальцы захватывали ее все сильнее, как будто он падал с утеса, и наконец-то нашел опору. Соски ее грудей напряглись в его руках, и стали почти видны сквозь ткань платья.

Он чувствовал, как прекрасно ее тело, и его губы встретились с ее губами в жгучем поцелуе. Он мог бы помочь ее платью соскользнуть с плеч. Тонкая ткань дразнила бы ее нежную кожу до тех пор, пока ее груди не обнажились бы полностью. Картины эти мелькали у него перед глазами в жарком калейдоскопе. Он открыл бы ее груди солнцу, и медленно, очень медленно склонил бы голову и припал бы к ее груди, лаская ее своим языком. Она стонала и извивалась бы в его руках, а он бы бесконечно долго дразнил бы ее. А потом он припал бы к ее груди, как младенец припадает к груди матери.