Розалинда Лейкер - Аттракцион любви Страница 60

– В таком случае, миссис Пирс, вы должны немедленно покинуть этот дом. Я не хочу оскорблять ваши моральные устои.

– Я отработаю свое месячное жалованье.

Лизетт покачала головой.

– В этом нет необходимости. И не беспокойтесь о рекомендации. У меня к вам нет никаких замечаний. Я сейчас же напишу рекомендательное письмо, можете забрать его в любое время, когда будете уходить.

Написав рекомендательное письмо, Лизетт оставила его на кухонном столе. Неожиданно в кухню вся в слезах вбежала Дейзи.

– Нам с Томом тоже уходить, мадам?

Лизетт подняла брови.

– Том больше времени проводит на студии, чем в доме. А что касается вас, Дейзи, я вовсе не хочу, чтобы вы уходили, – сказала Лизетт и сухо добавила. – Разумеется, если ваша мать не будет против.

– Нет! Что вы! Она рада, что я работаю у вас. Она сдает домик в курортном городке. Когда-то она была экономкой и всегда говорит, что это было лучшее время в ее жизни. Скажите, мадам, а не могла бы она тоже работать у вас вместо миссис Пирс?

– А сама-то она захочет?

– Думаю, захочет! Дело в том, что мы живем не в собственном доме, а арендуем его. Летом там полно народа: дети орут, жильцы ссорятся, особенно в дождливую погоду, когда на пляже нечего делать. А зимой в доме постоянно толпятся проезжие торговцы, напиваются и начинают приставать ко мне и к матери. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Многие не прочь попользоваться женскими слабостями, некоторые съезжают, не заплатив за проживание. Пожалуйста, поговорите с моей матерью, мадам. Думаю, она вам понравится.

Лизетт улыбнулась.

– Хорошо, Дейзи. Скажите ей, чтобы зашла ко мне завтра после обеда. А пока я сама займусь кухней.

Вернувшись в гостиную, Лизетт прочла письмо адвоката. Оно привело ее в шок. Адвокат сообщал, что пытался добиться разрешения на получение ею доли отцовского наследства, которое заблокировала мачеха. Он нашел лазейку, чтобы обойти волю отца. Однако деньги Лизетт полностью пошли на оплату ремонта замка. Это не касалось бабушкиного наследства, на него, слава богу, права мачехи не распространялись, и к нему, кроме Лизетт, никто не смел прикоснуться.

Лизетт в бешенстве скомкала письмо и, вскочив со стула, стала расхаживать по комнате взад и вперед, чувствуя свое полное бессилие. Да, Изабель отомстила ей, пустив в ход все имеющиеся у нее средства.

Больше всего Лизетт была расстроена тем, что не может воспользоваться отцовскими деньгами, чтобы помочь Даниэлю при строительстве новой студии, для которой он только что нашел подходящее место. Недавно он еще раз дал ей понять, что бабушкино наследство принадлежит только ей, но ничего не знал о деньгах, оставленных ей отцом. Лизетт хотела внести свою долю как равноправный совладелец студии.

В эту ночь Лизетт не могла уснуть. Тревожные мысли грозовым облаком витали над ней. В три часа ночи она спустилась вниз и, чтобы избавиться от гнетущего чувства, написала длинное письмо Даниэлю.

Проведя бессонную ночь, Лизетт была не в себе, когда в доме появилась мать Дейзи, Мейзи Робертсон, которой Лизетт назначила встречу. Это была довольно привлекательная женщина лет сорока, полноватая, улыбающаяся, с такими же голубыми глазами, как у Дейзи. Ее золотистые кудрявые волосы слегка выбивались из-под малиновой шляпки с пером. Вся она дышала свежестью и чистотой.

– Я вдова, – начала она, – и до рождения Дейзи работала посудомойкой, потом дослужилась до горничной, а потом даже стала экономкой в доме у двух старых дев. К сожалению, я не могу предъявить вам никаких рекомендаций, потому что в спешке вынуждена была покинуть дом – по личным соображениям. Я проработала там четыре года, а это говорит о том, что моей работой были довольны, но вам придется поверить мне на слово.

Лизетт слушала. Слова миссис Робертсон, как эхо, с точностью повторяли ее слова, когда-то сказанные при встрече с судьей Уанвилем.

– Мой покойный муж был рыбаком, – продолжала Мейзи. – Мы давно развелись, но, когда в конце жизни он тяжело заболел, снова позвал меня, чтобы я ухаживала за ним. После смерти он оставил мне небольшую сумму денег, я взяла дом в аренду, чтобы сдавать жильцам. Когда кончается летний сезон, в доме на день-два останавливаются заезжие торговцы, так что я могу спокойно закрыть пансион и работать, если вы не возражаете. Я бы с удовольствием поступила на службу в хороший дом, как раньше, а что касается Дейзи, она очень довольна, что работает у вас. В общем, если я вам подхожу, то, не задумываясь, оставляю пансион и поселюсь в комнате миссис Пирс.

– Да, но я не могу вам гарантировать, что мы с мистером Шоу останемся здесь навсегда, – сказала Лизетт. – Более того, велика вероятность, что студия мистера Шоу скоро переедет в другое место.

– Но куда бы вы ни переехали, мадам, вам везде нужна надежная прислуга, – не задумываясь, ответила миссис Робертсон.

Лизетт не могла сдержать улыбки.

– В таком случае, вы можете сразу приступать к работе – с месячным испытательным сроком.

Вернувшись через две недели домой, Даниэль с удивлением обнаружил, что вместо миссис Пирс в доме появилась новая экономка.

– Почему уволилась миссис Пирс? – спросил он Лизетт во время обеда.

– По моральным соображениям. Она заявила, что не может оставаться под одной крышей с парой, которая живет во грехе, – ответила Лизетт. – Но с нами осталась Дейзи и привела свою мать. Она и есть наша новая экономка.

Даниэль удивленно повел бровью и не сказал ни слова. После обеда он зашел на кухню, чтобы поблагодарить Мейзи: бывшая служанка готовила хорошо, но новая – еще лучше.

– Отличный обед, миссис Робертсон, – сказал Даниэль.

Та просияла – не только от похвалы, ей нравились красивые, сильные мужчины. Вернувшись к недомытым тарелкам в раковине, она принялась обсуждать его с дочерью.

– Как думаешь, Дейзи, почему она не выходит за него замуж? – громко спросила она. – За такого мужчину любая сразу бы пошла – дважды бы не пришлось просить.

– Но ему, кроме нее, никто не нужен, – ответила Дейзи. – Все это знают.

– А может, он не предлагал? Значит, его и так устраивает.

– Думаю, предлагал, да она отказалась. Она очень независимая дама. Скоро ты сама убедишься, если до сих пор не поняла.

Мейзи сделала паузу, держа в руках мокрую тарелку, чтобы передать ее дочери.

– Конечно, она француженка. У всех народов свои понятия, а они оба – люди искусства, у них общие интересы.

– Да, все так.

– У таких людей свои представления о браке. Я это знаю по братии из «Олимпик-Гарденс» и по актерам из других театров, с которыми приходилось сталкиваться летом на пляже. Редко на ком увидишь обручальное кольцо, а спят в одном номере.