Розалинда Лейкер - Аттракцион любви Страница 61

Дейзи и раньше слышала от матери такие разговоры, но сейчас ее больше интересовало другое.

– Скоро истекает твой испытательный срок, мама. Ты уже решила, остаешься здесь или нет?

– Да, я все взвесила и решила. Правда, мисс Декур всегда занята – то читает, то пишет что-то, но она не сделала мне ни одного замечания. Мне не надо "скрести полы" – для этого есть уборщица из соседней деревни. У меня две удобные комнаты с ванной. Жалованье хорошее. Платят регулярно и вовремя. Что еще надо? Ты можешь жить со мной, если мисс Декур не будет возражать. Рядом с моей комнатой есть кладовка, в ней можно оборудовать небольшую спальню для тебя, а сундуки и чемоданы отнести в другое место.

– Мамочка! – радостно воскликнула Дейзи. – Я так рада, что тебе здесь нравится.

У Дейзи были и другие причины радоваться решению матери: ей больше не придется вылизывать их старый дом, Мейзи была просто помешана на чистоте. Несмотря на то, что Дейзи не очень нравилось быть под ее неусыпным надзором, постоянно отчитываться – куда пошла, что взяла, не позже девяти быть дома, все-таки плюсы перевешивали минусы.

Лизетт и Даниэль больше не касались причины ухода миссис Пирс, но эта тема мучила его. Она не отпускала Даниэля даже в эту ночь, когда они с Лизетт занимались любовью в своей широкой кровати. Потом страсть оттеснила ее на задний план.

Однажды, когда Даниэль был в очередном отъезде, а испытательный срок Мейзи еще не подошел к концу, к ним в гости неожиданно нагрянула Джоанна: ей надоело ждать подругу у себя, и она решила приехать сама. Подруги радостно обнялись. Джоанна немного поправилась, особенно в бедрах и груди, но талия по-прежнему оставалась тонкой, и ее фигура напоминала статуэтку, о чем мечтает большинство женщин.

Они часами разговаривали и не могли наговориться. Но и сейчас Лизетт не отважилась рассказать ей историю Марии-Луизы. Об этом знал только Даниэль.

– Ты так любишь Даниэля Шоу, что рассталась со своей любимой Францией, – сказала ей Джоанна. – Ты думаешь пустить здесь корни вместе с ним?

– Корни? – повторила Лизетт. – Я еще не уверена. Ты ведь знаешь, мои корни в Белькуре.

Джоанна повела плечами.

– Послушай меня, ты ни в коем случае не должна допустить, чтобы Белькур был стеной между тобой и Даниэлем.

Лизетт засмеялась.

– Этого никогда не будет.

– Ты собираешься за него замуж?

– Маловероятно. В последний раз мы говорили на тему женитьбы, когда я еще была его ассистенткой в «Волшебном фонаре». Нет, узы брака не для нас.

Они говорили на самые разные темы, Лизетт радовалась, каждой минуте, проведенной вместе с подругой. Джоанна искренне восторгалась всем, что касалось кино и работы на студии. Когда выпал снег, а это редкость для южного побережья Англии, Джим, пользуясь необычной погодой, снял несколько комедийных сюжетов с полицейскими в разных забавных ситуациях. Джоанна не пропустила ни одной съемки. Она заранее приходила на съемочную площадку и уходила только после окончания работы. Она, как ребенок, смеялась, радовалась всем трюкам и громко хлопала в ладоши. Когда по сюжету один актер, исполнявший роль полицейского, сваливался в прорубь, и терял шлем, она первая бросалась к нему после съемки, накрывая его теплым одеялом.

Вернувшись домой, Даниэль успел застать Джоанну. Они сразу понравились друг другу: он оценил ее искренность и чувство юмора, а она восхищалась его мужественной красотой и безграничной любовью к Лизетт. В первый вечер Джоанна, сославшись на усталость, тактично удалилась в свою комнату, чтобы не мешать влюбленным.

Когда они остались наедине, Лизетт рассказала Даниэлю обо всем, что произошло на студии за время его отсутствия и, разумеется, о том ужасном письме, касающемся ее наследства.

– Мой отец, женившись на Изабель, написал новое завещание. Конечно, это было его право, но документ составлял другой адвокат – не тот, который до этого вел дела отца. Мне кажется, отец был настолько влюблен в мачеху, что просто не заметил, как адвокат изменил завещание в ее пользу.

– Да, твоя мачеха нашла ловкого адвоката.

– Лично мне эти деньги не очень-то и нужны, но я очень хотела помочь тебе в строительстве новой студии. Когда подойдет срок, позволь мне хотя бы воспользоваться наследством моей бабушки, чтобы оказать тебе финансовую помощь.

– Я уже говорил: твое наследство принадлежит только тебе, а я скоро заработаю достаточно денег своими фильмами, – твердо заявил Даниэль. – Что касается Изабель, пусть наслаждается твоим наследством, но знает, что получила его неправедным путем. А у тебя, я это обещаю, всегда будет хлеб с маслом и джемом, вернее, твои любимые круассаны, – добавил он с улыбкой.

Лизетт усмехнулась.

– Я показала Мейзи, как их печь, – сказала она, – и с каждым разом они получаются все вкуснее, как будто из Парижа. Ради одних круассанов стоило расстаться с миссис Пирс.

Шутка Лизетт не прошла мимо ушей Даниэля, и утром, после ночи, полной страсти, он снова вспомнил сказанные ей слова.

Глава 17

Наступление нового 1897 года они праздновали, объединив его с днем рождения Лизетт, – ей исполнился двадцать один год. По этому случаю, они пригласили к себе Джоанну с ее возлюбленным. Джордж Скотт Монкриф был высокий молодой человек приятной наружности, открытый и с живым чувством юмора. Недавно он получил хорошее наследство – имение в Бедфордшире, в котором Джоанна уже не раз побывала.

– Возможно, свои дни я закончу владелицей поместья, – пошутила она, и Лизетт подумала, не скрываются ли за ее показным легкомыслием более глубокие чувства.

Джордж подарил Лизетт огромный букет оранжерейных цветов, а Джоанна презентовала подруге небольшую картину, на которой была изображена девочка с развевающимися волосами, смотрящая в морскую даль. Эту картину норвежского живописца Эдварда Мунка она приобрела в Париже, куда приезжала на несколько дней, чтобы познакомиться с новыми работами современных художников.

– Картину я купила у самого художника, – сказала Джоанна. – Это было выгодно и ему, и мне. Если бы картина продавалась с выставки, часть денег ему бы пришлось отдать галерее. Если бы ты только видела этого красавца! Он талантлив и красив, но беден, как церковная мышь! В его мастерской полнейший хаос – еще больший, чем у меня, все забито картинами. Я обожаю его работы, но на выставке не продалось ни одно его полотно. Выглядел он отвратительно: у него вид усталого, больного человека. Я посоветовала ему возвращаться в родную Норвегию и дышать горным воздухом.

– Да, ты умеешь давать умные советы, – с легкой насмешкой сказала Лизетт.

– А разве не я говорила, что Филипп не подходящая партия для тебя?