Евгения Марлитт - Совиный дом Страница 65

Горничная герцогини вошла к ней, лишь только она успела одеться, и попросила прийти к больной.

Преодолевая слабость, она устало переступила порог спальни герцогини; красная комната была залита солнечным светом; герцог с принцами стоял у постели своей супруги, младшие сыновья держали в руках розы, а старший — что-то блестящее. Герцог пошел навстречу молодой девушке и поцеловал ей руку.

— Примите, милостивая государыня, от меня и моих сыновей глубочайшую благодарность за вашу дружескую самоотверженность! — сказал он, подводя Клодину к постели. — Вы видите сами, какое действие она произвела.

Герцогиня протянула ей руку, а наследник радостно повис на ней.

— Я всегда знал, что вы отважны, а это братья и я дарим вам, потому что вы вернули маме здоровье.

Он подал ей драгоценное украшение, а остальные безмолвно протянули ей розы.

— Клодина! — прошептала герцогиня.

Она по старой привычке опустилась на колени около постели, но не прижалась доверчиво, как прежде, а застыла с опущенными глазами и неподвижным лицом, как старое изображение нищей в замковой церкви.

— О, зачем благодарность! Ведь я ничего не сделала.

Герцогиня незаметно для Клодины сделала мужу знак удалиться; он тихо вышел с двумя старшими принцами, а младший остался на постели, играя розами.

— Благодарю, Клодина, благодарю тебя. Прими мои лучшие пожелания для твоей свадьбы — я только что узнала о ней. Это удивило меня, Клодина; почему ты никогда не говорила мне, что любишь его?

Клодина промолчала, потом испугалась — если она будет так плохо играть свою роль, то все представление будет напрасно. Здесь нужно во что бы то ни стало казаться бодрой.

— Мне было тяжело говорить об этом, — произнесла она, — ведь я не знала, любит ли он меня.

Герцогиня пожала Клодине руку.

— Знаешь, мне жаль герцога, потому что он любит тебя, — прошептала она.

— Ваше высочество, нет! — воскликнула девушка. — Он не любит меня!

— Нет, любит! Все так же, — уверяла герцогиня. — Видишь ли, у меня в руках было его письмо к тебе.

Клодина изумилась..

— Письмо? Я получила только одно от его высочества, и оно…

— Тсс! — прошептала герцогиня. — Совершенно верно! Вчера я не поняла его. Но сегодня Адальберт объяснил мне его значение. Он все сказал мне, нелегко это было ему. Я знаю все, Клодина, и мне жаль его, что теперь ты для него потеряна.

— Элиза, — едва могла проговорить молодая девушка, — это заблуждение его высочества, и такой человек…

— О, я понимаю, я могу понять, но здесь стало так пусто, Клодина!

Герцогиня приложила ладонь к груди, а потом ласково погладила висевшую на перевязи руку Клодины.

— Элиза, — сказала Клодина, — неужели ты, такая снисходительная и добрая к людским поступкам, будешь здесь суровым судьей?

Герцогиня покачала головой.

— Нет, я простила. Малый срок, оставшийся мне для жизни, должен протекать мирно. Ах, Клодина, сегодня впервые с тех пор, как я его жена, он говорил со мной, как я этого всегда желала и молила во сне и наяву, он говорил со мной сердечно и откровенно, мягко и хорошо. Это случилось слишком поздно, но это так упоительно, и я вполне простила ему. Есть еще, — она понизила голос, — есть еще остаток глупого тщеславия. Я всегда хотела нравиться ему и не думала о том, что я несчастное, больное создание. Тогда я поспешно взяла зеркало и посмотрела в него; сначала мне стало больно, но потом…

Герцогиня замолкла, глаза ее затуманились, в то время как губы улыбались. Клодина не могла удержать слез, катившихся по щекам.

— Мне так жаль его, — повторила герцогиня, — я хочу быть доброй, терпеливой, ласковой с ним. И еще мне жаль Елену, она любит твоего жениха.

— Да, — вздохнула девушка.

— Ах ты прекрасное, благословенное небом создание, к которому стремятся все сердца! — сказала больная. — Как, должно быть, хорошо чувствовать себя так любимой.

Голос герцогини звучал грустно и безнадежно.

Клодина встала и подошла к окну, она не должна была показывать, что и ей не менее тяжело.

— Я не хочу удерживать тебя дольше, Клодина, — продолжала герцогиня. — У тебя сегодня еще много дел. Ты должна представиться маме как невеста, а его малютке как мать, и вам — и тебе, и ему — надо о многом поговорить. Иди, Клодина, иди с Богом!

Она улыбнулась. Маленький принц с радостным восклицанием стащил с волос матери чепчик и поцеловал ее. Она поспешно отвернула лицо. Клодина слышала, как она прошептала: «Дорогой мой, мама не может целовать тебя, мама больна!»

Взволнованная девушка еле нашла в себе силы поцеловать прозрачную руку и выйти. Она опустилась на стул в своей комнате и, плача, закрыла лицо руками.

Горничная с удивлением посмотрела на нее. И это невеста? Счастливая, богатая невеста сидела такая бледная и мрачная? Горничная нагнулась и подняла футляр, упавший с колен ее госпожи. Он раскрылся при падении, и горничная залюбовалась великолепным бриллиантовым ожерельем. Клодина ничего не замечала, она чувствовала только, что не выдержит комедии, которая должна начаться.

Наконец она рассеянно стала переодеваться. Вчерашнее платье испорчено, а других светлых туалетов у нее здесь не было, и она была вынуждена надеть черное кружевное платье, которое пришлось украсить живыми розами.

Белая перевязка резко выделялась на черном фоне. Под руку с Лотарем Клодина пошла к герцогине-матери; потом они были приглашены его высочеством на завтрак, за которым принимали поздравления немногочисленных придворных. После обеда поехали в Нейгауз. Вся прислуга собралась на широкой лестнице встретить жениха с невестой. Беата стояла на пороге с распростертыми объятиями, держа в руках роскошный букет, рядом с ней няня держала на руках разряженную малютку. По крупному улыбающемуся лицу Беаты текли слезы радости.

— Дина, дорогая моя! — восклицала она, обнимая подругу. — Кто мог представить себе это? — Она взяла ребенка из рук няни. — Теперь у тебя, червячок, есть мать! Да еще какая!

Лотарь сдержал ее слишком шумную радость, показав глазами на Клодину.

— Ведь она сейчас не сможет удержать Леони, Беата, — сказал он, передавая ребенка няне, и тотчас увел Клодину от взоров прислуги в дом. — Не надоедай Клодине расспросами, сестрица, приготовь что-нибудь освежиться, а потом поедем с нами в Броттер.

— Но, Лотарь, там сегодня большой концерт в курзале.

— Именно поэтому, милая Беата!

Сестра, качая головой, пошла сделать распоряжения и, пока против обыкновения поспешно переодевалась, бормотала про себя: «Я думала, жених с невестой всего охотнее сидят в тени, а эти, вообще не любящие суеты, вдруг едут в первый же день помолвки в толпу сплетников».