Киран Крамер - Мой граф Страница 7

– Леди Пиппа. – Тон был безупречно сердечным, но, кроме этого, Пиппе в его приветствии ничего распознать не удалось.

– Лорд Уэстдейл, – отозвалась она хрипловатым голосом, искренне тронутая переменами в нем. – Как поживаете?

И это был не праздный вопрос. Ей действительно хотелось знать, как он.

Он стал еще красивее с тех пор, как она в последний раз видела его. Ей пришлось собрать мозги в кучу, когда он склонил над ее рукой свою черноволосую голову.

– Как приятно снова видеть вас, – вежливо пробормотал он.

Лжец.

Пиппа отчаянно сопротивлялась тому замешательству, которое вызывало в ней теплое, смелое прикосновение его пальцев.

– Да, времени прошло немало, – отозвалась она, силясь изобразить сдержанную холодность, но безуспешно. Голос предательски подрагивал. В действительности Пиппа получала удовольствие от его прикосновения.

Он снова выпрямился.

– Не больше, чем наш обычный год. Но в своих странствиях я с нежностью вспоминал Пламтри и его обитателей.

– А мы вас, – сказала Пиппа, – и желали вам благополучного возвращения.

«Ко мне», – мысленно добавила она.

Они оглядывали друг друга внимательно, даже с пристрастием. Между ними теперь лежал целый мир. Ее товарищ по играм исчез уже давно, но не было больше и той искусственной дружбы, которая возникла между ними за годы. На ее место пришло… что же?

Она не могла сказать, что ненавидит его. Словно снят был какой-то слой, и остались только мужчина и женщина. Отвергнутая женщина. И мужчина, преданный двумя тайными любовниками и Пиппой, по крайней мере в его понимании.

– Мы так рады, что вы вернулись, – храбро изрекла она и села на стул рядом с мамой. – Как прошла ваша американская поездка?

– Продуктивно. Приятно. – Грегори сел на софу напротив дяди Берти и положил руку на спинку. Он держался в высшей степени непринужденно и очаровательно, но глубокие подводные течения между ними противоречили его словам и позе. – Встретил нескольких старых друзей, приобрел новых и к тому же посмотрел значительную часть лучшей архитектуры страны.

– Вы получили мое письмо? – осмелилась спросить Пиппа. – Я отправляла его на адрес в Саванне, который дала ваша матушка. Надеялась, что оно застанет вас. Но подозреваю, что не застало.

– Я его получил, да.

– И прочли? – храбро полюбопытствовала Пиппа.

– Конечно. – Он выгнул бровь. – Прошу прощения, что не смог ответить. Как-то потерял счет времени.

Да уж, точно.

– Бог мой, я и не ждала ответа. – Пиппа раскрыла веер и помахала им перед собой. – Вы же важный человек, милорд.

«И прыгай ты хоть в болото с этими жуткими американскими аллигаторами, мне плевать», – сказали ее глаза.

– Ну, о моей важности мы могли бы поспорить, – прозаично отозвался Грегори.

Потому-то она и была огорошена, когда впервые за долгое время их знакомства он посмотрел на нее так, словно у нее на теле не было ни единой нитки.

Как у него вышел такой взгляд? И почему он так посмотрел?

Она догадалась, что он всеми доступными способами использует против нее тот злополучный набросок – и, черт возьми, у него это получается. Очень хорошо получается.

– Значит, ваши родители тоже где-то здесь, недалеко? – поинтересовалась у Грегори мама в своей обычной застенчивой манере.

– Да, леди Грэм, они в Долише. Мачехе там нравится, и отец повез ее туда на несколько дней отдохнуть и подышать морским воздухом. Они очень хотели повидаться с вами, но отец почти все время занят в Уайтхолле. Они просили меня передать вам свое глубочайшее желание, чтобы вы как можно скорее приехали в Лондон в качестве их гостей.

– Как любезно, – рявкнул Берти.

– У вас такая чудесная семья, – заметила мама.

– Ваша потрясающая мачеха затмевает всех дам своего возраста, – высказался Жаба, что было грубо с его стороны, поскольку его собственная жена тоже возраста леди Брейди.

Вслед за этим в разговоре наступила неловкая пауза, и, когда Пиппа уже подумала было, что не выдержит больше ни секунды, дядюшка Берти многозначительно изрек:

– Кстати, о семье…

Он сидел в огромном алом кресле лицом к скромному огню, расставив свои коренастые ноги, спина прямая, живот выпячен, как подушка, и все потому, что он отказался прогнать корги, спящего позади него. Уголки рта опустились, и дядюшка воззрился на Грегори, сурово сдвинув брови.

Это означало, что сейчас Берти начнет разглагольствовать.

Пиппа приготовилась. Наверняка он станет делать то, что делал обычно, то есть сводничать, зная, что она собирается в Париж. А если так, то каким соперником за ее благосклонность он будет дразнить Грегори на этот раз? И как дядюшка Берти вообще умудрился кого-то заинтересовать? Ее приданое – ничто в глазах света: театры Берти после его кончины.

– Последний поклонник моей внучатой племянницы… – начал он тяжеловесным тоном, обращаясь к своему крестнику.

– Красавец мужчина с прекрасными манерами и хорошим достатком, – проквакал Жаба своим противным голосом.

– …мистер Бродерик Хоторн, наследник лорда Далримпла, – закончил дядя Берти, когда корги вылез у него из-за спины и забрался на колени.

У Пиппы перехватило горло. Она понятия не имела, кто это такой.

– Он приезжает на следующей неделе, – дядюшка Берти, поерзав, расположил свой объемистый зад поудобнее, – и хочет просить мою внучатую племянницу стать его будущей виконтессой. Он просит моего благословения. Хотелось бы мне знать твои мысли по этому вопросу, крестник, поскольку сам я с ним незнаком.

Дядя Берти! Пиппа готова была сквозь землю провалиться. Старый интриган подмигнул ей, давая понять, что надеется на ревность Грегори. Зная, что ей предстоит еще большее унижение, Пиппа поглубже вжалась в кресло, пальцы в туфлях поджались, желудок скрутило от напряжения, голова закружилась от нехороших предчувствий. Мама дотронулась до своего колье из искусственного жемчуга, лицо ее побелело.

Грегори соизволил заговорить:

– Я как-то встречался с Хоторном. Мне кажется, я припоминаю, что голос у него был как иерихонская труба, а голова то раздваивалась, то снова сливалась в одну, словно у какого-нибудь сказочного мифологического существа. Разумеется, я в то время был здорово навеселе. Но я все равно не уверен, что причина моего впечатления только в этом.

Он послал Пиппе дерзкий, ленивый взгляд. Она сузила глаза.

– Только не говори мне, что он осел. – Берти подался вперед, уперев кулаки в свои мясистые ляжки. – Я желаю услышать больше. Пиппа, Хелен, закройте уши.

Поздновато для этого. Пиппа стиснула подлокотники и уставилась на гостя.

– Он крайне болезненно переносил проигрыш в картах, – безразлично отозвался Грегори. – И несмотря на отсутствие подбородка и торчащие зубы, утверждал, что он – божий дар для женщин, пока я не бросил ему вызов в этом вопросе. Разумеется, единственным доступным судьей в этом состязании была сутулая старая карга по прозвищу Герцогиня, которая подавала всем нам ромовый пунш и бутерброды с говядиной. Но она ведь считается?