Синтия Райт - Огненный цветок Страница 7

И снова Стивен молчаливо поблагодарил судьбу за то, что Колин теперь уже ничего не могла сказать ему по поводу его решения вызвать их детей в этот непристойный, зловонный, неблагоустроенный город. Разумеется, его не радовала ее смерть, но он чувствовал, что она никогда до конца не одобряла его после того, как более чем двадцать лет назад яркий свет любви покинул ее глаза. Даже теперь он часто воображал, что слышит, как она делает ему выговор за очередной необдуманный поступок. Колин обычно шептала что-то вроде: «Неужели ты никогда не повзрослеешь, Стивен? Я теряю надежду… но пока ты не будешь пытаться увлечь нас в свои безумства, я постараюсь быть терпеливой. Надеюсь только, что в один прекрасный день ты устанешь от своих трудных путешествий в неизвестное и тебе захочется семейного тепла, красивого дома и культурного города, такого, как наша Филадельфия».

Колин всегда хотела, чтобы их дети оставались в своем доме, даже если бы это означало, что Бенджамена будут воспитывать женщины, а не его собственный отец.

Тем временем, пока повозка с его отпрысками подъезжала ближе, он всерьез — что было совершенно не характерно для него — молился, чтобы они были счастливы в Дидвуде… Разве они также и не его дети? Вероятно, им даже будет полезен контраст между новой жизнью и прошлой…

Толкаемая усталыми мулами, с перепачканными грязью колесами, повозка с семьей Эвери со скрипом остановилась.

— Здравствуй, отец!

Сердце Стивена заныло, как всегда после разлуки, когда он видел Мадлен. Она, казалось, с каждым годом становилась все изысканнее, хотя внешне не походила ни на одного из своих родителей. Даже проведя в дороге несколько недель, она выглядела свежей, сияющей юной леди, от корней блестящих волос до кончиков пальцев… обутых в козловые ботиночки ног.

— Доченька, дорогая, какая радость и облегчение видеть, что вы оба доехали целыми и невредимыми!

Кучер без всяких колебаний ступил в зловонную грязь, в которой его сапоги увязли наполовину.

— Мэм, если вы не хотите идти по этой дряни, вам придется позволить мне перенести вас на ступеньки бакалейной лавки.

С игривой улыбкой, скрывающей ее усталость и ужас, Мадлен глянула вниз; убедившись, что батистовая шемизетка надежно прикрывает ее грудь, подняла юбки и позволила Хьюго взять себя на руки. Она достаточно приветливо относилась к нему на расстоянии, но вблизи от него исходил такой аромат, словно он на протяжении многих недель не встречался с водой и мылом. Она продолжала улыбаться, пока ее не поставили рядом с отцом на новенькие сосновые ступени. То, что путешествие подошло к концу, было, конечно, огромным облегчением, но ее терзало предчувствие, что Дидвуд может оказаться еще хуже, чем любое другое место, которые они проезжали.

— Отец, как ты узнал, что мы приедем сегодня? — спросила она, когда они обнялись.

— Почти все в городе знали, что вы приезжаете, дорогая, — ответил Стивен, протянув руки, чтобы перетащить Бенджамена к себе. — Один из мужчин, который только что приехал верхом, рассказал трактирщику, что видел повозки, въезжающие в Холмы. Типпи прислал кого-то за мной, и я расспросил этого малого. Как только я упомянул о твоих необыкновенных волосах, он вспомнил тебя и Бенджамена, разумеется. Ну, а теперь о тебе…

— А меня этот человек не вспомнил? — раздался женский голос из глубины повозки.

Стивен слегка отпрянул, на его лице появилось выражение шока, сменившееся недоверием.

— Вы будете смеяться, дети, но на какое-то мгновение мне показалось, что голос похож…

— Это правда, отец, — подтвердила Мадлен, когда из повозки выглянуло сморщенное лицо Сьюзен Хэмпшир O'Xapa. — Бабушка Сьюзен приехала с нами!

— Невозможно! — воскликнул он.

— Но правда, — заявила его теща, поправляя свои синие юбки, прежде чем отважно сдаться в ожидающие ее объятия Хьюго. Когда Стивен поставил ее перед собой, она удостоила его обаятельной улыбки: — Не волнуйтесь, я не помешаю вам забавляться. В самом деле, по-моему, я смогу вам пригодиться. Путешествуя с Патриком по всему миру, я привыкла легко приспосабливаться к любым условиям, так что смогу подбодрить мою дорогую Мэдди. — Задумавшись о чем-то своем, она протянула руки и погладила его бакенбарды.

— А вы седеете, дорогой мой мальчик. Я раньше не замечала.

Он судорожно проглотил слюну. Колин начала считать их как раз перед…

— Стивен, — сказала Сьюзен, в то время как ее внуки вежливо отвернулись, — у меня тоже был тяжелый год. Колин была моей единственной дочерью… и я поняла, что не смогу вынести, если дети уедут так далеко. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь, а не стать помехой в вашей новой жизни.

Он слишком хорошо знал ее, чтобы догадаться, что в своей решимости она способна на гораздо большее. Двадцать пять лет назад Сьюзен начала оберегать Колин, а затем Мадлен и Бенджамена от невнимания и небрежности с его стороны, когда его охватывала жажда путешествий.

— Не знаю почему, но я не ждал вас, миссис O'Xapa, — сказал он.

— Бабушка Сьюзен была просто замечательной во время нашей долгой дороги на Запад, — вставила Мэдди. — Не представляю, как бы мы справились одни. Я бы никогда не могла ответить на все вопросы Бенджамена… или подавить свой собственный страх. Бабушке Сьюзен удавалось и то и другое.

— Тогда я глубоко благодарен вам, сударыня, — сказал Стивен, слегка поклонившись миниатюрной старой женщине. Даже в своей шляпке с неустрашимым пером она вряд ли была одного роста с внучкой. — А теперь, если никому из вас ничего не нужно, предлагаю немедленно пройти в наш новый дом. — Стивен щелкнул пальцами, и из бакалейной лавки выбежал китаец с мешком. — Познакомьтесь с Вонг Чи, моим поваром и помощником. Он послан мне самим Богом. Он заботится о том, чтобы у меня хотя бы раз в день была горячая еда и видимость чистой одежды и белья. Бьюсь об заклад, что вы все проголодались, но Чи вскоре все устроит!

Мадлен очень благосклонно улыбнулась Вонг Чи, но сердце ее упало. Она никогда не задумывалась о том, как ее отец один со всем управляется: может ли он готовить, стирать белье и содержать дом. Подобные вопросы никогда не занимали ее, особенно с тех пор как у них появился целый штат прислуги. Колин, а затем и ее дочери, приходилось прилагать немало усилий, чтобы управлять таким обширным хозяйством: заготовлять еду, готовиться к приемам и выполнять множество других повседневных дел. Мэдди понимала, что в Дидвуде все будет иначе. Когда они ехали на Запад, романтика жизни в новом необустроенном доме как-то возбуждала ее воображение. Дневные мечты заполняли долгие часы дороги, делая ее даже счастливее, чем она когда-либо чувствовала себя со времени смерти матери.