Алекс Джиллиан - Седьмой круг Страница 77

— Зачем вы говорите мне это, милорд? — глаза девушки холодно сверкнули, и она перешла на официальный тон, воздвигая между ними невидимый барьер. Ричарду стало тяжело дышать, когда он заметил неприкрытую боль в ее побледневшем лице. — Я пришла сюда не для того, чтобы искать вашего внимания или ласк, которыми вы щедро награждаете каждую юбку, и не потому, что меня мучает неизвестность и моя дальнейшая судьба, которая все еще зависит от вас, и уж точно не для того, чтобы выслушивать ваши двусмысленные пошлые намеки и оскорбления. Я пришла сюда вовсе не к вам, а к тому нежному мужчине, который задержал герцога на целый час, чтобы случайно не разбудить меня, и не смог уехать, не попрощавшись. К тому, кто просил меня скучать по нему, к тому, кто подарил мне чудесное исцеление и теплоту, которых я не знала раньше. К тому, кто растревожил мое сердце и душу, оставив в мучительном неведении и тревоге. К тому, кто показал, что ненависть и гнев не могут быть абсолютны, к тому, кто дал мне надежду на то, что, быть может, моя боль и страдания имели смысл, и чем-то облегчили и успокоили его раненое сердце. К тому, кто целовал мои шрамы, и говорил, что они прекрасны. Я пришла сюда, потому что хотела увидеть его и понять, что все по-прежнему, что я не обманулась в нем, а та ночь не была мимолетной прихотью, очередным испытанием или ловко расставленной ловушкой. Я пришла убедиться, что он жив и здоров, и я хотела сказать, что эта неделя стала самой длинной в моей жизни, потому что я скучала по нему, и каждый день думала и беспокоилась о нем. И ждала его. Очень ждала. — девушка прикрыла глаза ресницами, из-под которых потекли слезы. — Как жаль, что он не вернулся.

Она не нашла больше физических и душевных сил, чтобы посмотреть на него. Ее душа была свободна, высказав все, что в ней накипело. Развернувшись, девушка хотела покинуть бездушного человека, в которого чуть было не влюбилась. Но он не позволил. Не позволил ей уйти. Вскочив с кресла, Ричард в два прыжка оказался за ее спиной, и, дернув за руку, резко развернул к себе. Обхватив ладонями заплаканное ранимое лицо, он заставил ее посмотреть на себя. Внутри него бушевал шквал эмоций, столь новых и пугающих, грозящих полной потерей контроля и разума.

— Я дурак, прости меня, Бет. — хрипло прошептал он, глядясь в ее глаза. Собственное отражение в голубых полных горя и слез кристаллах испугало его.

— Зачем? Ты просишь прощения, а потом снова мучаешь меня. Почему, Ричард? Почему ты позволяешь себе подобное?

— А ты не понимаешь, моя маленькая воительница? — нежно спросил он, лаская пальцами ее лицо. — Я схожу с ума, когда вижу тебя. Безумие толкает меня на непростительные поступки. Я боюсь, что не смогу забыть тебя, и буду не в силах отпустить, когда придет время. Я боюсь тебя, Элизабет Невилл. — прошептал он бессильно. И эта правда ударила его сильнее, чем все испытания и боль, через кторые ему довелось пройти. Она сжала тисками его сердце, лишив дыхания и отравив мысли. — И я совсем не знаю, что мне с этим делать.

— С чего ты взял, что я не боюсь? Все в тебе вызывает во мне противоречивые эмоции. Я бы тоже хотела оставить все, как было. Ярость, презрение — справедливые чувства, которые ты заслужил. Но мы оступились, захотели мира, разве ты сам не об этом философствовал полночи, которую мы провели вместе? — в глазах девушки горело обвинение. Ричард молчал и просто смотрел на нее, просто слушал и страдал от жажды ее объятий. — Но в отличии от тебя, Ричард я способна признать правду. Нам понравилось краткое перемирие, так понравилось, что мы испугались. Да, я боюсь того, что чувствую к тебе. Я бы многое отдала, чтобы прекратить эти невыносимые сомнения. Но нечестно, нечестно — закрыть глаза и снова вернуться к оскорблениям и обидам, сделав вид, что ничего не было. Я так не могу. Не хочу и не умею.

— А чего ты хочешь, Бет? — волнующим шепотом спросил Ричард, глядя на ее губы.

— Хочу понять…. - ее ладони легли на его грудь, чтобы оттолкнуть, но не сделали этого. Она чувствовала, как бешено бьется глупое гордое сердце под ее руками. Жестокое самовлюбленное сердце эгоиста. Потемневшие глаза Мельбурна выдавали его с головой. Жадная мольба и безумное требование близости. Он склонил голову и прижался к ее губам со страстью изголодавшегося зверя. Руки Ричарда скользнули по ее плечам и властно обхватили за талию, прижимая к себе с неимоверной силой. Он был, как скала, о которую ей суждено было разбиться.

— Я не могу с этим бороться, не могу…. - прошептал он хрипло, обдавая горячим дыханием ее шею. Его губы были везде, он ласкал ее так неистово, словно боялся, что в любой момент девушка ускользнет от него навсегда. Элизабет понимала, чем может закончиться внезапная вспышка страсти, и внутренне смирилась с этим. Ее руки мягко обнимали его плечи, пальцы изучали твердые мускулы, сильную шею, зарывались в непокорные черные волосы, трепетно прикасались к лицу. И снова двойственное чувство разорвало ее на части. Презрение и нежность, злость и желание смешались в ней в адский коктейль.

— Нам нельзя этого делать. — бормотала она слабыми распухшими от грубых поцелуев губами, и сама тянулась к нему, прижимаясь к сильному твердому телу, содрогаясь от страсти и чувственного наслаждения, которое дарило каждое его умелое прикосновение. Грешный темный рыцарь снова уверенно и беспощадно подавлял любые попытки к сопротивлению. Рванув вниз корсет ее платья, Ричард сжал ладонями нежные полушария обнажившихся напряженных грудей, он мял их и тискал так сильно, что у девушки потемнело в глазах. Он сам не ожидал от себя подобного напора. Вожделение ослепило его, лишив здравого смысла. Он не был нежен и не был груб, но все, что делали его руки, губы и язык заставляло ее кровь кипеть и пениться. Элизабет презирала себя за эту слабость, но не могла остановить его, не имела сил. Огонь разливался по венам, лицо пылало, с губ срывались хриплые стоны и возгласы. И, когда грубые мужские руки сжали ее ягодицы и прижали к напряженному мужскому естеству она осознала, как мало… как мало он еще сделал. Приподняв ее над полом, Мельбурн потащил свою долгожданную добычу к постели и, опрокинув на спину, придавил своим разгоряченным жаждущим телом…

Чуть позже, когда его огромное тело содрогалось в ее объятиях, Элизабет чувствовала, как силы отпускают и ее. Тепло Ричарда, его близость наполнили ее покоем и негой. Она ласково гладила его лицо тонкими пальчиками, пока он пытался усмирить свое дыхание, прижималась губами к влажной от пота шее и льнула к нему, как нежный котенок, благодарный за неожиданную ласку хозяина.

Потом он не сказал ей ни слова. И честно говоря, Элизабет была ему за это благодарна. Никакие слова не могли выразить того, что они оба чувствовали в момент их близости. Безумие страсти сложно охарактеризовать, оно не поддается анализу, и не всегда связано с любовью. Лиз точно знала, что часть ее сердца все еще ненавидит этого мужчину, а другая отчаянно нуждается в нем. Парадоксально, но это так. Мир несправедлив. Жизнь жестока. А страсть неразборчива. Почему она выбрала их? Двоих, совершенно не подходящих друг другу людей. Если бы у Элизабет был ответ на эти вопросы, если бы она знала, как жить с дальше с тем, что случилось с ними снова… Но ответов не было.