Бонни Винн - Безрассудные сердца Страница 77

Его глаза поблескивали и казались бездонными в своей черноте.

— Думаю, что вы все прекрасно понимаете. — Он повернулся и взял со стола стопку бумаги, перо и чернильницу. — Если хотите, мы можем продолжить наши уроки.

Облегчение, разочарование и сожаление охватили Миранду. Узнав о ее неграмотности, он начал ее учить. Она была глубоко благодарна Камерону за его тактичную помощь, за уроки, во время которых они лучше узнавали друг друга. Но где-то в глубине души ее одолевало желание, чтобы О’Доннелл видел в ней не столько ученицу, сколько женщину. Однако опасение возродилось опять, и она засомневалась о разумности такого желания. Неожиданно он отложил бумагу, не заметив, что разлил чернила.

— В чем дело, Миранда?

Она тряхнула головой, понимая, что не может рассказать о своих подозрениях, но, посмотрев на него, заметила болезненную гримасу на его лице.

— Я рассказала вам о себе все, но практически ничего не знаю о вас.

Что-то похожее на недоверие прозвучало в его словах.

— Довольно неожиданно. Что побудило вас заинтересоваться этим?

Сказать правду, казалось, будет лучше всего.

— Я не уверена в том, что происходит между нами. — Она покраснела и тут же вновь побледнела. — И вообще хочу знать о вас больше.

— Вы имеете в виду мое прошлое? — прямо спросил он. Его руки замерли.

Миранда кивнула, боясь пошевелиться. Ей необходимо было знать это. Но что будет, если она узнает такое, что оттолкнет ее от него? Конечно, между ними пока еще ничего не было, кроме нескольких поцелуев, память о которых она берегла в себе. Но он пробудил в ней женщину, а этого она никак не ожидала, однако в своих сокровенных мечтах надеялась, что можно рассчитывать на большее. Она не разрешала себе предаваться таким мечтам. На этом мужчине сошлись все ее надежды, которые могли рухнуть от того, что он сейчас скажет.

— История не очень веселая, — сказал он прямо. Слабый свет лился из его глаз, делая их похожими на тусклые осколки гранита. — Вы, вероятно, уже догадываетесь, что раньше я занимал более высокое положение, чем простой бухгалтер.

Миранда вновь кивнула, боясь даже вздохом помешать его исповеди.

— У меня был собственный бизнес — брокерская контора по капиталовложениям. Она процветала, и большую часть прибыли я вкладывал в расширение дела. У моей жены было все, что могут дать деньги, но ей хотелось большего. И она нашла желаемое в одном из моих клиентов. Он был богат, не женат. Она оставила меня и ушла к нему. Но при этом сняла с моих счетов все деньги и забрала с собой.

— И что же сделали ваши клиенты? — спросила Миранда испуганным голосом.

— Все они немедленно предъявили мне претензии. Все, кроме Джеймса Уайтекера.

Миранда в удивлении подняла брови.

— Отца Джем Мак-Интайр?

— Да, все, кроме него. Он покрыл украденные суммы и предложил мне должность бухгалтера в банке, совладельцем которого был. Но моя репутация была подорвана. Никто не соглашался вновь доверить мне деньги.

— Кроме миссис Ферчайлд, — прошептала она.

— Да, по рекомендации Джем Мак-Интайр.

Их жизни переплелись, как горы вокруг территории, охраняющие, защищающие и ограждающие их.

— Я очень сожалею, Камерон. Сожалею, что она так навредила вам и украла вашу репутацию.

Его взгляд смягчился.

— Репутацию? Не деньги?

— Конечно. Деньги можно возместить. Вернуть репутацию значительно сложнее.

Каким-то образом они оказались рядом друг с другом, расстояние между ними сократилось, и его руки обвили ее.

— Но нет ничего невозможного, Камерон.

Он поднял глаза и посмотрел на нее.

— Мне кажется, что рядом с вами все может стать вполне достижимым. Раньше я об этом не задумывался.

— Вы вспоминаете о ней? — спросила Миранда, ненавидя себя за этот вопрос, но понимая, что должна знать ответ.

— Совсем не так, как вы думаете. Я жалею, что не к тому стремился в жизни. — Он горько усмехнулся. — Я думал, что имею все: надежный бизнес, любимую жену. Я не понимал, что ее любовь требовала того, чего я не мог ей дать. Но больше всего я жалею о том, что у меня нет детей.

— Детей? — повторила она, и надежда снесла все установленные ею барьеры.

— Я думал, что она тоже их хочет. Но дети не значились в ее планах. А я был дураком, продолжая надеяться.

Миранда положила на его руку свою, внимательно глядя на его длинные тонкие пальцы.

— Но еще не поздно надеяться… мечтать о…

Их губы слились в едином порыве. Миранда не помнила, кто начал первым, но это не имело никакого значения. Их объединили страсть и надежда. Отбросив все подозрения, она растаяла в его объятиях, ощущая тепло его тела. Но затем они вдруг разом разъяли руки, и на его лице отразилось сожаление.

— У меня ничего не осталось, чтобы дать вам. Я не могу просить вас разделить со мной мое бесчестье и неопределенное будущее.

Миранда понимала, что сейчас не время прятаться за свою застенчивость, и твердо ответила:

— Разве одинокое будущее без надежды на любовь лучше? — Ее голос стал более резким. — Или без детей? Разве это лучше для каждого из нас?

Неуверенность впервые за все это время мелькнула в его взгляде.

— И вы согласитесь идти по жизни со мной, Миранда?

— Я хочу всего, — ответила она, понимая, что настала пора говорить правду, отбросив сдержанность. — И вас, и детей, если возможно. Я не могу принять то или другое в отдельности. — Она понимала, что в ее возрасте такое заявление выглядит смехотворным, но не могла отказаться от попытки осуществить свои мечты.

О’Доннелл протянул руку и погладил ее волосы.

— Ребенок с блестящими рыжими волосами и коричневыми глазами… — вслух размышлял он. Необычное волнение и удивление сквозили в его голосе.

— Надеюсь, что нет, — ответила она, чуть не всхлипывая от счастья.

— Миранда Абернети, вы прекрасны, и никто не убедит меня в противном.

Она покраснела, яркая пунцовая краска залила ее лицо.

— Но это неправда.

Но Камерон усмехнулся, а затем мягкий юмор сменился страстью.

— Это правда, Миранда… и я собираюсь обнаружить все ваши прекрасные и восхитительные места.

Он заглушил восклицание, закрыв губами ее рот. И неожиданно ее мечты показались почти осуществимыми, подозрения были отброшены, а воздух стал неимоверно густым.

Рэнди Крегер расседлывал свою лошадь. Бойд поприветствовал его с нескрываемым облегчением.

— Очень рад твоему возвращению.

— Похоже было, что мне никогда не удастся продать этот скот и погрузить его в вагоны.

— Хорошо, что ты сначала отправил обратно людей. Нам был нужен каждый человек.