Майя Родейл - Татуировка герцога Страница 8

Она вернулась к весьма выразительным иллюстрациям и позволила себе помечтать… посмела вообразить себя с герцогом в позах, на которые не осмелится ни одна английская барышня.

Вздох сорвался с ее губ. Сердце гулко стучало. Халат буквально душил ее. Это уж слишком!

Элиза захлопнула дневник и задула свечу. Не много она прочитала такого, что можно использовать в своей колонке, если она не хочет погубить всех барышень в Лондоне и, возможно, несколько браков подробным описанием невероятных удовольствий любви.

Таковы были мысли Элизы, когда она на цыпочках кралась через холл, укрываясь от света горящих канделябров. Герцог. Его любовные игры… Ее колонка… Чувство вины вернулось, но ему было далеко до пробудившегося желания, которое мгновенно превратилось в медленно тлеющий огонь.

Она уже почти пересекла широкий мраморный холл, когда вошел герцог.

— Элиза. — Его голос был тихим, но как же он разносился по огромному пустому холлу!

— Ваша светлость, — прошептала она. Как приветствовать герцога среди ночи, да еще в таком наряде, как у нее? Конечно, она знала теперь, как приветствовала бы его Мири…

Вместо этого Элиза неловко присела в реверансе.

Уиклифф решительным шагом пересек холл — у нее были все возможности восхищаться едва сдерживаемой силой в каждом его движении — и остановился перед ней.

Темно. Поздно. Она только что прочитала самые интимные подробности его страстной любви. У нее дыхание перехватило.

— Поздновато для горничной бегать по холлам, — заметил герцог. — К тому же в халате… — Его голос упал до шепота и стих.

Ощущения, которые она испытывала раньше, возникли и теперь — еще более сильные. Все ее нервы бы напряжены, Элиза ждала от герцога чего угодно.

— Я кое-что забыла, — промямлила она.

— И что же именно?

Мозги, подумала Элиза. Чувство порядочности. Уважение к личному пространству и чужой собственности. И девичье достоинство вдобавок, сообразила она, учитывая соблазнительные описания и образы, которые только что читала и видела.

— Я хотела проверить огонь в каминах, — ответила Элиза, как опытная актриса. Или лгунья. Она определенно испытывала чувство вины, и теперь оно нарастало, подавляя любопытство и желание, охватившие ее.

Хотя герцог вел фантастическую жизнь и был невероятно красив, он заслуживает неприкосновенности частной жизни и репутации. И он мужчина, от одного взгляда которого ее сердце пускается вскачь, дыхание перехватывает, и голова кружится от каждой его улыбки. Человек, который интриговал ее, воспламенял, который…

…теплой рукой обнял ее за талию. Кто знал, что изгиб ее бедра столь чувствителен?

Элиза запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза в этом освещении были неправдоподобно темными, и что в них искрилось — желание или озорство? — она не была уверена. Сейчас ее это не слишком волновало.

Его рот приник к ее губам. Его губы были теплыми, Элиза пылала и таяла под их мягким нажимом. Он легонько провел языком по ее сомкнутым губам, призывая открыться ему, и она это сделала. В его поцелуе был привкус алкоголя и… опасности, опыта, силы и греховного удовольствия, о котором она не подозревала до сегодняшней ночи.

Уиклифф положил ладони ей на щеки, запустил пальцы в ее волосы. Жар становился сильнее. Хорошо бы океанский бриз промчался по холлу и охладил ее разгоряченную кожу, мелькнуло у нее в голове. Но эта мысль вела к дневнику, к картинам, к преступлению, которое она совершила, прочитав его личные бумаги.

И все-таки она целовала его. Как можно сказать «нет» этому Буйному Уиклиффу? Вероятно, никто и не пытался, отсюда и прозвище. Невозможно произнести это коротенькое слово «нет», когда он целовал ее будто не в первый, а в последний раз, когда держал ее так властно. И ей нравилось это. «Нравилось» — неточное слово. Но об этом она подумает позже… а сейчас она нерешительно положила ладони ему на грудь, слушая, как его сердце тяжело стучит под ее руками. Часы разрушили обаяние момента. Один громкий удар нарушил тишину, возвестив, что час действительно очень поздний. Поцелуй оборвался.

Уиклифф хриплым голосом произнес только одно слово: «Идите», — и Элиза поспешила наверх, в свою крошечную спальню на третьем этаже.

Лист бумаги все еще ждал ее. Хорошие новости: она нашла роскошную информацию для своей колонки. Да вот беда: после этого поцелуя герцог не просто объект ее писаний, но пылкий, страстный мужчина, и у нее сердце разрывалось при мысли, что придется представить на всеобщее обозрение его секреты.

Глава 8 Появление «Татуированного герцога»

Суббота, утро

К удивлению Уиклиффа, к завтраку явился его старый добрый друг Харлан. Харлан пытался есть одной рукой, и все из-за нелепой перевязи, которую упорно носил по причине давнишней раны.

Уиклифф подцепил Харлана где-то в Занзибаре, и с тех пор они были неразлучны. Боролись с акулами, пиратами и другими напастями. По очереди спасали друг другу жизнь.

Харлан охотно переехал в герцогскую резиденцию, замышлял будущие приключения «в местах с лучшей погодой», как он выражался, заигрывал с горничными и попивал щедро сдобренный виски чай с миссис Пенелопой Баксби.

Уиклифф упорно сопротивлялся своему желанию рассказать Харлану о прелестной Элизе и головокружительном ночном поцелуе. О чем он в тот вечер думал? Не нужно было напиваться даже из-за скверных новостей о финансовом положении. Но черт побери, поцелуй того стоил.

Харлан посмотрел на Элизу, потом снова на герцога, который тщательно хранил нейтральное выражение лица. Уиклифф знал: стоит Харлану заподозрить, что он питает хоть малейшую симпатию к девушке, как будет немилосердно и безжалостно высмеян. Харлан уже пересек тридцатилетний рубеж, но зрелостью ума не слишком отличался от тринадцатилетнего мальчишки.

Элиза пыталась сервировать завтрак, гремела посудой и ругалась себе под нос. Горничная она ужасная (но эта девчонка умеет целоваться!), хотя миссис Баксби клялась, что она пришла с прекрасными рекомендательными письмами от герцогини и графини. И еще ему дали понять, что очереди из желающих служить в такой печально известной семье нет.

В лучшем хозяйстве работу Элизы делал бы лакей. Но средства были ограничены, а следовательно, и персонал. У немногочисленных лакеев столько дел, что стол сервировали горничные. Но Уиклифф был не из тех, кто строго соблюдал условности и этикет.

Он перехватил взгляд голубых, как океан, глаз Элизы. Она восприняла это как просьбу снова налить ему кофе, к которому он пристрастился в Турции.