Элейн Кроуфорд - Речная нимфа Страница 9

Пирс хотел было напустить на себя строгость, но побоялся произнести хотя бы слово, уверенный, что голос выдаст его смятение. Он лишь сдвинул брови и приложил палец к губам. Многозначительная улыбка негра померкла, но глаза продолжали весело поблескивать. Он выслушал условия предстоящего забега и покивал с преувеличенно торжественным видом, потом украдкой бросил еще один взгляд в сторону двери и хихикнул. Оставалось только махнуть на него рукой.

Издали донеслись пистолетные выстрелы, и Ласточка тут же заглянула в конюшню.

— Начинается перетягивание каната, подобное развлечение мне не хотелось бы пропустить. Я просто обожаю смотреть, как состязаются большие и крепкие мужчины.

Пирс был ошеломлен ее откровенностью, которая, пожалуй, граничила с плохим тоном. Однако девушка казалась такой живой и непосредственной, что он не мог не улыбнуться.

— Да, да, я тоже иду! — откликнулся он, взял с Динка слово, что тот будет в назначенный срок на месте забега, и поспешил к выходу.

— Мистер Кингстон, — крикнул ему вдогонку неф, — если все повернется так, что вы задержитесь, то не беспокойтесь, я и без вас могу стартовать!

Ну что с ним поделаешь?

До сих пор Пирсу не приходилось видеть подобных провинциальных развлечений. Первое состязание состоялось возле речной лесопилки и называлось «держи бревно!». На берегу скопилось немало народу, и им с Ласточкой пришлось как следует потолкаться, чтобы найти свободное местечко у самой воды. Девушка сложила зонтик, и теперь Пирс мог придвинуться к ней вплотную. Он утешил себя тем, что вволю насмотрится на ее красивую шею и надышится ее духами, если состязание нагонит на него скуку.

Из распахнутой двери лесопилки появилось несколько крепышей с шестами. Каждый из них ловко соскочил с причала на здоровенное бревно футов в восемь длиной и толщиной, как раз подходящей, чтобы обвить его ногами. Одновременно оттолкнувшись, крепыши попытались обставить друг друга на мелководье, яростно отталкиваясь шестами от дна и каким-то чудом удерживаясь на скользких бревнах, так и норовивших перевернуться.

— Вам уже приходилось видеть такое? — спросила, смеясь, Ласточка и бросила лукавый взгляд через плечо.

— Такое?! Никогда!

На самом деле Пирс обращал мало внимания на происходящее, вдыхая аромат волос своей спутницы. Все же он счел долгом осведомиться, какова цель нелепого состязания.

— Нужно добраться вон до той вешки, — объяснила девушка, дрожа от возбуждения, которого он не мог ни понять, ни разделить.

«Неужели можно получать удовольствие от такой ерунды?» — с искренним удивлением спрашивал он себя. Судя по замечанию, которое Ласточка сделала на конюшне, соперники должны были состязаться по крайней мере обнаженными до пояса, если не в купальных костюмах. Во всяком случае, тогда ее интерес был бы оправдан. Но они боролись со своими бревнами в полном облачении. Потом Пирс перестал размышлять на эту тему и предался мечтам о том, как покрывает поцелуями обнаженную шею девушки.

Внезапно Ласточка напряглась всем телом, заставив Пирса смутиться, как если бы она поймала его на запретных мыслях. Неужели его взгляд стал таким откровенным? А если и так, что в этом плохого? И что странного, если уж на то пошло? Разве каждая ее улыбка, каждое слово не поощряли его?

— Поддай ему как следует, Тедди! — услышал он громкий возглас, поразительно не соответствующий облику благовоспитанной молодой леди.

Пирс в изумлении поднял взгляд и только тут заметил, что почти у самой финишной вешки завязалась потасовка. Мужчины подскакивали на бревнах, как поплавки в воде, и молотили куда попало, преимущественно по головам соперников. Доносившиеся до берега звучные удары леденили кровь. Вода бурлила, гам стоял неописуемый. Толпа на берегу пришла в неистовство и принялась улюлюкать. Фаворита поддерживали громкими, не всегда благопристойными выкриками. Кто-то уже бился об заклад.

— Давай, Тедди, давай! — кричала Ласточка, воинственно размахивая зонтиком и подпрыгивая на месте. — Сбрось его, пусть хлебнет воды!

Пирс во все глаза уставился на свалку. Кто из этих мужчин, потешно размахивающих шестами и немилосердно избивающих друг друга, так много для нее значит, что она совершенно забыла о приличиях? Он должен был негодовать, но лишь чувствовал себя уязвленным.

Один из дерущихся свалился в воду, подняв фонтан брызг.

— Ну вот, и так каждый раз, — со вздохом заметила какая-то женщина поблизости.

— Тедди! Тедди! Куда смотришь, сейчас тебе врежут! — пронзительно закричала Ласточка и так подалась вперед, что чуть сама не упала в воду.

Пирс довольно рассеянно поддержал ее за локоть, не сводя взгляда с «поля битвы». Как раз в этот момент широкоплечий коротышка со стуком опустил свой шест на спину взлохмаченного парня, и тот исчез во взбаламученной воде, чтобы вынырнуть чуть поодаль со сконфуженным выражением лица. Победителя наградили одобрительными возгласами. Ласточка повернулась, утратив интерес к происходящему. Она улыбалась, но улыбка ее быстро померкла. Нежный естественный румянец на щеках стал гуще — девушка наконец-то осознала, что вела себя неподобающим образом.

— Этот Тедди такой нескладный, — пробормотала она. — Боюсь, ему никогда не стать победителем.

Пирс заметил также, что ее дразнящий акцент почти исчез. Теперь она разговаривала как северянка. Пирс задался вопросом, кто же она, его случайная знакомая, но какое-то смутное ощущение не позволило ему вопросительно поднять брови.

Состязание между тем продолжалось, и вскоре на плаву остался только один участник. Последовал взрыв восторга по доводу его убедительной победы, и толпа начала расходиться.

Жоржетта сгорала от стыда, что позволила себе так забыться. Что на нее нашло, что заставило вопить, как необразованную многодетную фермершу? Думай она сто лет, как выставить себя в дураках, все равно не придумала бы ничего лучшего! И это после того, как рыбка проглотила наживку, когда она уже попалась на крючок! Что теперь будет? Он не настолько глуп, чтобы не понять очевидного: она просто хорошая актриса, а на деле такая же аристократка, как…

Не найдя подходящего сравнения, Жоржетта с досадой прикусила губу. Оставалось только встретить упреки с высоко поднятой головой, как пристало леди, за которую он ее до сих пор принимал.

Она улыбнулась так независимо, как только могла, и повернулась к своему кавалеру. Тот, однако, непринужденно улыбнулся в ответ, словно и не собирался уличать ее в мошенничестве. Его светлые глаза при этом оставались непроницаемыми.