Барбара Картленд - Опасная прогулка Страница 9

Тут у нее перехватило дыхание, но она справилась с собой и произнесла:

— Спасибо! Я благодарна вам… за спасение! Она схватила платочек и прижала к глазам. Герцог подумал, что для девушки, впервые приехавшей в столицу из деревни, она вела себя на удивление храбро. Другая бы не пережила подобных ужасов и впала бы в истерику.

До него доходили слухи, что женщины, содержащие публичные дома, как богатые, так и дешевые, взяли за обычай подкарауливать молоденьких деревенских девчонок на почтовых станциях. Они заманивали их в кареты обещаниями выгодной и приличной работы, а потом опаивали и одурманивали их, держали в заключении и даже пытали, пока несчастные жертвы не оставляли всякую мысль о бегстве.

Юдела могла разделить их судьбу, но ей повезло.

Впрочем, в этом немалую роль сыграли ее решительность и мужество. Сколько сил и духа проявила эта на вид слабая беспомощная девушка!

Герцог не мог не восхищаться ею. Ему доставляло удовольствие любоваться чертами ее нежного личика и влажными от слез серыми глазами.

Его бессовестный братец, несомненно, мог бы здорово заработать на привлекательной внешности этого невинного создания, если бы благополучно доставил ее в цепкие лапы миссис Кроули. Было в ней столько невинности, чистоты и свежести, что она выглядела даже моложе своих восемнадцати лет. И обаяние ее было опасно соблазнительно, особенно для порочных натур. Она обладала врожденной грацией движений, которую можно было наблюдать, наверное, только среди танцовщиц «Ковент-Гарден». А черты ее лица выдавали врожденную деликатность и утонченность, как и ее изящные ручки Заглянув в глубину ее огромных глаз, с трогательной доверчивостью глядящих на мир, герцог подумал, что участь, уготованная ей злодеем Джулиусом, означала для такой девушки только смерть, и никакого другого исхода. Неужели его братец этого не понял с первого взгляда? Неужели его взор был настолько ослеплен корыстью?

В то же время герцог понимал, что ее чистота может вызвать желание воспользоваться ею у тех людей, которые будут окружать девушку в жестоком и черством мире, где ей придется зарабатывать себе на жизнь.

Как бы прочитав его мысли, Юдела произнесла тихо и робко:

— Я бы не хотела вам больше досаждать, сэр, и отнимать ваше время. Но… мне необходимо где-то провести ночь… А все мои вещи… остались там, в экипаже.

— Я найду место, где вы сможете переночевать. Но что вы будете делать завтра? Вы об этом подумали?

Она слегка развела руками. В этом жесте было столько трогательной беспомощности.

— Наверное, мне придется вернуться домой, в Литл-Стортон. Конечно, я не могу больше оставаться в родительском доме, ведь там будет жить новый викарий. Но я надеюсь, что кто-нибудь из соседей-фермеров приютит меня хотя бы на время, пока я не найду… какое-нибудь другое пристанище.

— У вас есть хоть какие-то деньги? — спросил герцог. Она опустила взгляд, разглядывая свои пальчики, которые вновь задрожали. Краска залила ее щеки.

— Вы должны говорить мне одну правду, мисс Хейворт. Я смогу помочь вам только в случае, если буду знать обо всех ваших трудностях.

Юдела долго колебалась, прежде чем произнести следующую фразу:

— Я бы не хотела злоупотреблять вашей добротой и взваливать на плечи незнакомого человека все свои горести. Герцог усмехнулся:

— Будет гораздо лучше и удобнее для меня и для вас, если вы сочтете меня не незнакомым человеком, а скорее вашим спасителем. И еще раз повторяю, мне легче будет помочь вам, если я буду знать о вас всю правду.

— Хорошо.

Она вздохнула, как бы отметая прочь сомнения, которые терзали ее.

— Я расскажу вам все без утайки. Мой отец задолжал многим за время болезни. Когда он умер, я продала всю нашу мебель соседям. Я думаю, что они уплатили мне за нее даже больше, чем она стоила, потому что любили моего отца и… очень уважали нашу семью. И все-таки к концу, когда я рассчиталась с долгами, у меня на руках осталось… очень мало.

— Сколько? — без стеснения поинтересовался герцог.

— Всего… девять фунтов.

— Но вы еще уплатили из них за поездку в Лондон?

— Да.

— Так какая сумма теперь у вас на руках? — допытывался он.

— Боюсь, всего лишь шесть фунтов.

— И это все, что вы имеете?

— К сожалению, да. Папа был болен несколько месяцев, а лекарства и еда, которую рекомендовал доктор… обходились довольно дорого.

Юдела осмелилась взглянуть герцогу в глаза. У нее был извиняющийся вид.

Герцог догадался, что ей очень хочется объяснить ему, как экономно она вела хозяйство во время болезни отца до самой его кончины. Что она никакая не мотовка, а тратила деньги лишь на самые необходимые вещи.

Он не выдержал взгляда этих печальных, извиняющихся глаз, резко встал и прошел в угол комнаты, чтобы налить себе еще шампанского, которое охлаждалось в серебряном ведерке со льдом.

Герцог заметил, что бокал с лимонадом Юделы так и остался почти не тронутым. Вероятно, она стеснялась показать, что ее мучает жажда. Разумеется, девушка не решится попросить еще о любой другой любезности.

— Вы не голодны? Вам бы не хотелось перекусить?

— Нет-нет… Благодарю вас, — торопливо сказала она. — Я съела хлеб с сыром на почтовой станции, где меняли лошадей. Там подавали и полный обед для тех пассажиров… которые… могли себе это позволить. Но хлеб с сыром — для меня этого было достаточно.

— Вы никому не доставите никакого беспокойства, если попросите принести вам сейчас что-нибудь съестное.

— Но я не должна… Я не имею права и дальше пользоваться вашим гостеприимством.

Герцог заметил, что она окинула комнату, где они находились, обеспокоенным взглядом. Наверняка ей впервые за время их беседы пришла в голову мысль, что она находится в незнакомом доме наедине с мужчиной, про которого она ничего не знает.

С бокалом шампанского в руке герцог подошел к камину и занял свое любимое место, стоя спиной к каминной решетке. В эти теплые июньские ночи огонь не разводили, а камин был полон цветов, доставленных из поместья Освестри в Кенте. Герцог только сейчас обратил внимание, что от них исходит тончайший свежий аромат, который ассоциировался у него с юной девушкой, находящейся с ним рядом в библиотеке, и с ее наивной, хоть и страшной, повестью о беде, постигшей ее.

Он с сочувствием отметил, как напряженно и встревоженно она сидит на самом краешке глубокого кресла, готовая вскочить немедленно при малейшем неосторожном жесте или слове с его стороны и тогда, конечно, навсегда исчезнуть из его жизни.

— У меня есть что вам предложить, — осторожно начал герцог. — Но прежде всего я хочу вас заверить, что вы можете остаться в этом доме на ночь и моя экономка о вас позаботится.