Александра Риплей - Чарлстон Страница 9

Обед был, как обычно, в половине третьего. Лиззи позволили сесть вместе со взрослыми по случаю Рождества, но она угощалась недолго. Девочка с обожанием смотрела на Пинкни, она заткнула ладонями уши, а он взорвал ее хлопушку. Призом оказался браслет из поддельного жемчуга. Пинкни помог Лиззи надеть браслет на руку. В хлопушке Пинкни было ожерелье, под пару браслету. Пинкни дал его девочке, Лиззи восторгалась так шумно, что мать пригрозила отослать ее из комнаты:

– Леди говорят спасибо, а не визжат, как поросята. Обед продолжался. Как и повсюду в Чарлстоне, блюда предлагались на выбор. И всегда подавали рис, основу плантаторской экономики. Все чарлстонцы ели рис каждый день, иногда даже два раза в день. Когда слуги принесли суфле, фруктовый торт и ореховый пирог, Пинкни отрицательно помотал головой.

– Сладкое оставлю на ужин, – сказал он. – А теперь, леди, я должен посоветоваться с вами относительно своего распорядка. Могу ли я завтра не пойти на танцевальный вечер к Уоллерам?

– Нет, нет! – Мэри была непреклонна. – Мы идем ради Луизы, я уже обещала ее матери, что ты там будешь. Мужчин так мало, что даже не с кем танцевать. Ты ей понадобишься, Пинни.

– Хорошо. Тогда я прямо сейчас отправлюсь на плантации. Я предполагал поехать туда завтра утром, но никогда не удается вернуться вовремя.

Мэри начала выдвигать весомые причины, почему Пинкни должен сопровождать ее в дневных визитах, но Джулия перебила сестру:

– Хватит болтать, Мэри. Мне нужно кое о чем поговорить с Пинкни. – Она взглянула сквозь дверной проем на кладовую для столовой утвари. – Мы пойдем в библиотеку. Он и я.

В комнате с высоким потолком, уставленной книгами, Джулия подошла к письменному столу с двумя тумбами, обитому сверху кожей, и отперла один из выдвижных ящиков. Пинкни почувствовал еще большее обожание к своей тетушке, когда увидел документы, которые она оттуда достала. Это были приходо-расходные книги Карлингтона, плантации Трэддов. Джулия пояснила основные пункты: порт, который является основным источником дохода, блокирован, и невозможно вывезти тонны риса. Операция обходится слишком дорого.

– Посмотри, Пинкни. Ты живешь на основной капитал. А вот мой капитал на сегодняшний день. По мере необходимости я продавала железнодорожные акции. Вот список того, что ты мне должен, заверенный нотариусом. Тебе следует доверить мне ведение твоих дел. Я уже велела твоему управляющему Инграму не сеять рис в следующем году. Я тоже не буду сеять рис. К чему выращивать культуру, за которую ничего нельзя выручить? Все склады уже переполнены. И потом, твои люди развратились от болтовни о свободе. Пусть попробуют, что значит жить, ничего не делая.

Под его людьми Джулия подразумевала рабов в Карлингтоне. Чарлстонцы никогда не употребляли это непривлекательное слово, считая чернокожих как бы членами одной большой семьи. Они предпочитали не замечать, что подразумевают отношения, при которых один человек владеет другим. Так было всегда, и никто над этим не задумывался.

Джулия рассказала о нескольких случаях побега из дома слуг, дотоле считавшихся преданными. Они изменили своим хозяевам, едва началась бомбардировка. Рассказывала она спокойно, но Пинкни был догадлив и понял ее опасения. На одного белого приходилось пятеро чернокожих в городе и сто на плантациях. Страх восстания был постоянным, хотя такой возможности никогда не допускали. Чарлстон за всю свою историю пережил два восстания рабов, завершившихся потерями с обеих сторон. Многие семьи, носившие французские фамилии, бежали в Чарлстон от кровавой резни на Гаити. Существовали вещи, над которыми не подобало размышлять.

– Джон Инграм усердно работает на тебя, Пинкни. Он ведает зерном, идущим на корм, и посылает нам лодки с провизией. То же делает мой управляющий в Барони. Я послала Инграму все необходимое для рождественских подарков твоим людям. Тебе вовсе не обязательно ехать в Карлингтон.

Пинкни возразил ей. Он еще помнил, как ходил с отцом от хижины к хижине, беседуя с работниками, восхищался подрастающими ребятишками, выслушивал жалобы и поздравлял с успехами.

– Нет лучшего удобрения, чем башмак хозяина, – сказал он.

Джулия раздула ноздри:

– Что ж, поезжай, если решил. Но с твоей матерью случится удар.

– Тетя Джулия, это нечестно.

– Зато справедливо.

Пинкни, обезоруженный, пожал плечами.

– Откуда ты научилась так хорошо управлять имением? – спросил он, переходя на более безопасную почву.

– От твоего дедушки. Когда родилась твоя матушка, доктора велели ему оставить мечты о сыне. И он старался сделать мальчишку из меня. Потом он умер, и я унаследовала имение. Меня учила жизнь. Это не так уж трудно. Я всегда имела хорошего управляющего из белых. Кроме того, у меня есть Исайя, который знает больше любого управляющего. Я посылаю распоряжения им обоим.

– Как? Ведь Исайя не умеет читать.

– Еще как умеет. Я научила его и читать, и писать. Он заслуживает доверия более, чем кто-либо другой. Исключая, конечно, плотника Соломона. Я и его обучила грамоте. Он пишет мне, как идут дела на стройках.

– Но, тетя Джулия, ведь закон запрещает учить чернокожих…

Джулия засмеялась, и смех ее прозвучал отрывисто, будто лай. Она нечасто так смеялась.

– Мой дорогой племянник, – сказала она, – что мне закон? Я Эшли… а ты Трэдд. Осознай свою новую роль и перестань рассуждать, как мальчишка.

– Сказать правду, тетя Джулия, эта роль пугает меня. Барони в десять раз обширней Карлингтона, а ты даже не бываешь там. А я вот все беспокоюсь, как управиться с имением.

Джулия ткнула пальцем в бумаги на письменном столе.

– Ты отлично это сделаешь. – Ее голос звучал тускло. – Во-первых, ты мужчина, и с тобой не будут разговаривать, как с идиотом. Во-вторых, я стану помогать тебе, если захочешь.

Пинкни приблизил руку тетушки к своим губам и поцеловал ее.

– Я буду тебе очень благодарен, – сказал он. – Где перо? Я выпишу чек. Пусть нотариус подтвердит доверенность как можно скорее, пока ты не передумала.

4

Мэри очень обрадовалась, когда Пинкни заявил, что он всецело в ее распоряжении и готов повсюду сопровождать ее. Как и всегда в этом сезоне, развлечения следовали одно за другим. Все большие бальные залы находились в центральной части города и потому не могли быть использованы. Однако чарлстонцы, освободив от мебели гостиные, столовые и прихожие, превращали их в танцевальные комнаты. Оркестры, приглашенные из клуба, играли целыми вечерами. Салли Бретон, которая жила у родственников на Элизабет-стрит, пригласила триста пятьдесят человек на новогодний праздник.