Патриция Райс - Много шума вокруг волшебства Страница 9

Люсинда просияла.

– А вы сможете это сделать? – спросила она, испытывая необыкновенное облегчение. – Кстати, не знаете ли вы, чем можно покрасить волосы?

Глава 3

После встречи с герцогом Трев, разузнав в Лондоне все, что ему было необходимо, отправился в поместье Уиллоуз, расположенное в Суссексе.

– Бьюсь об заклад, нас встретят не лучше, чем в прошлый раз, – мрачно заметил Мик, когда упряжка уносила экипаж все дальше, направляясь к дому покойного виконта Рочестера – к дому, который должен был принадлежать Треву.

Да, этот дом принадлежал бы ему, если бы дед не подкупил лондонских стряпчих, которые объявили незаконным брак его родителей, совершенный на Ямайке. Уиллоуз был частью приданого бабки Трева, которую должен был унаследовать после женитьбы ее младший сын, то есть отец Трева. Но, поскольку его брак был признан недействительным, поместье вернулось к графу, который имел право завещать его кому угодно по собственному желанию.

Граф Лэнсдаун ненавидел своего отчаянного внука с такой силой, что никогда бы не вернул ему поместье.

Удобно устроившись рядом с Миком, лениво подстегивая кнутом сытых лошадей и любуясь расцвеченным яркими осенними красками лесом, с обеих сторон обступившим дорогу, Трев с наслаждением вдыхал пряный свежий воздух.

– А ты думаешь, мне не все равно? – небрежно поинтересовался он.

– Еще бы, – проворчал Мик. – Можете делать вид, что вам все безразлично, но я был рядом с вами не в одной переделке. И вот что я вам скажу – в жизни не видел капитана, который так заботился о своей команде, как вы. А теперь вас тревожит судьба этой несчастной вдовы и ее осиротевших детишек. Передо мной вам нечего притворяться. Я уж давно заметил, что вы жалеете всех женщин и детей!

– Ну, расскажи еще об этом жирной Пэтти, которая гниет в ямайской тюрьме, куда я ее засадил. – Трев усмехнулся при мысли, что его можно считать добрым и мягким.

– Так ведь Пэтти разве женщина? Это же настоящая жена! А если бы вам действительно было все равно, вы бы переехали в большой дом графа и вышвырнули бы вон всех его слуг, а не тосковали бы по этому жалкому поместью вашего кузена. Вы имеете на оба дома такое же право, как и вдова. Графа-то разбил паралич, так что он не может ими заниматься.

Трев взмахнул кнутом и сбил с дерева золотистый кленовый лист, который стал медленно кружиться в воздухе. Он мог бы возразить Мику, но вдаваться в объяснения ему не хотелось.

Появившееся вскоре вдали небольшое загородное поместье было в его жизни единственным настоящим домом. С детства он бережно хранил в памяти каждый пожелтевший блок известняка в его стенах, каждый нависающий карниз из красного песчаника. Трев помнил полированные перила лестницы из красного дерева, по которым они с Лоренсом скатывались вниз. Впервые он отведал вкус тропических плодов во влажной духоте здешней оранжереи. Мягкая холмистая местность, по которой они сейчас проезжали, покрытая еще яркой зеленой травой, вызвала в его душе милые воспоминания.

Ему не нужна была крепость графа в Сомерсете, которую после его смерти унаследовал бы Лоренс. Он хотел привести любимую жену в дом, где был когда-то счастлив, – в поместье, которое Лоренс обещал ему продать. Поместье, на которое он не мог теперь претендовать, потому что после смерти Лоренса им распоряжался граф, который скорее послал бы его гореть в аду, чем продал хоть горсть земли. Ненависть Трева к деду сгладила боль от утраты кузена, но, увидев сейчас дом, где прошло его детство, он вновь испытал чувства, которые лучше было бы забыть.

– За городским домом деда присматривает дворецкий, – ответил он на рассуждения Мика. – А вот о доме кузена никто не заботится. Сейчас на полях должны быть рабочие, которые убирают на зиму сено и переводят овец в овчарни, собирают урожай, пока он не сгнил в поле, но что-то я никого здесь не вижу. Не такой уж я опытный фермер, но сумею стащить с кровати этих лодырей и заставить их работать.

– Только если вдова вам позволит! – насмешливо заметил Мик.

Да, все не так-то просто! Дока что виконтесса отказывалась признать в нем одного из Рочестеров, не то, что опекуна своих детей. Ведь они никогда не встречались, а он действительно мало чем походил на тех Рочестеров, которых она знала. Трев это понимал, но не обязан был с этим мириться.

Трев смотрел на сверкающие на солнце стрельчатые окна, понимая, с какой настороженностью наблюдают за его приближением обитатели дома.

Учитывая ситуацию, леди Рочестер имела основания опасаться его приезда. Он не знал, как убедить ее в том, что у него нет ни малейшего намерения присвоить себе титул и поместье, принадлежащие покойному кузену или ее малютке сыну. Его племянник может спокойно обладать и графством и всем состоянием. А Треву нужен только Уиллоуз, который принадлежал бы ему по праву майората.

– Жалко, что нет таких школ, где бы можно было научиться, как обращаться с людьми, – пробурчал он, соскакивая на землю, когда экипаж остановился у парадной лестницы. – И как это политикам удается убеждать людей в своем мнении?

– Змееныша воспитывает его мать-змея, – наставительно ответил Мик. – А вы – кошка, которую воспитывали волки. Ничего удивительного, что вы не знаете, как с ними ладить.

Трев усмехнулся на это образное пояснение.

– Я пума, дружище, а не какая-нибудь домашняя кошка.

Мик насмешливо хмыкнул:

– Верно замечено. Черная кошка!

И он взмахнул кнутом и послал упряжку к конюшне, оставив Трева на пороге дома.

Трев забыл отдать Мику свой кнут и, неловко пряча его за спиной, постучал молотком в дверь. Он был уверен, что обитатели дома видели его, и отлично представлял себе поднявшуюся в нем суматоху. Интересно, впустят ли его на этот раз? Как Трев ни старался, его короткая поездка в Лондон ничего не изменила. Он снова мысленно проклял пропавшую художницу.

К его облегчению, в ответ на его настойчивый стук одна из тяжелых дубовых дверей распахнулась и появилась незнакомая ему миниатюрная женщина в тускло-сером платье с уложенными короной каштановыми волосами, спрятанными под кружевным чепчиком. Новая экономка?

Вот черт, он забыл заказать визитные карточки! Трев понимал, что без шляпы, украшенный воинственным шрамом, да еще с хлыстом в руке, он должен был до смерти напугать здешнюю прислугу.

– Я Тревельян Рочестер и приехал повидаться с леди Рочестер, – как можно мягче произнес он, хотя не видел надобности расшаркиваться перед служанкой.

– Виконтесса сейчас отдыхает. Прошу вас, зайдите в дом.

Горничная не сделала реверанса, но Трев был слишком ошеломлен приглашением, чтобы обратить на это внимание. Он не без опасений шагнул внутрь и оказался в просторном холле, где в последний раз видел своих родителей живыми.