Кэрол Мортимер - Испытание верностью Страница 10

– Похоже, Габриэлла, раньше установленного срока до развода дело не дойдет, – насмешливо произнес он.

Повернув голову, девушка посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

Руфус улыбнулся, но его улыбка больше походила на волчий оскал.

– То, что моя жена так сексуальна, что мне в ближайшие шесть месяцев не понадобится эта квартира. – Он взглянул на свое плечо, на котором виднелись отметины ее зубов. – Если только, конечно, ты не захочешь время от времени ради разнообразия приезжать сюда.

Иными словами, теперь, когда они были женаты, Руфус собирался использовать ее для удовлетворения своих сексуальных потребностей, словно она была его очередной любовницей.

Ну это мы еще посмотрим, подумала Габриэлла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Куда ты, черт побери, исчезла днем?

Посмотрев на отражение Руфуса в зеркале ванной, Габриэлла обрадовалась, что успела завернуться в полотенце прежде, чем он вошел.

Впрочем, он не нуждался в ответе. Было ясно, что она ускользнула из квартиры, пока он принимал душ. Квартиры, где они только что занимались любовью. Квартиры, куда Руфус водил своих любовниц.

Он не последовал за ней. Ее надменная падчерица сказала ей, что «папа обычно возвращается работы в семь часов». Сейчас было начало восьмого.

Не удосужившись обернуться, Габриэлла продолжала смотреть на его отражение в зеркале. Взяв флакончик своего любимого лосьона, она брызнула немного на ладонь и принялась натирать им руки.

– Я думала, на сегодня наше общение друг с другом закончилось, – насмешливо произнесла она.

Его рот дернулся.

– Правда? Или ты просто сбежала как маленькая трусиха?

– Пожалуйста, выйди из моей ванной, Руфус, – произнесла Габриэлла, с вызовом глядя на него. Он наблюдал за ее движениями, его глаза потемнели от желания, но она больше не собиралась уступать. – Кажется, твоя комната находится дальше по коридору.

Руфус непринужденно прислонился к дверному косяку.

– А что ты будешь делать, если я не уйду? Звать на помощь?

– Если понадобится, – хладнокровно произнесла она, натирая плечи лосьоном.

Руфус глубоко вдохнул. Его раздражало, что она была такой холодной после того, что произошло между ними. Днем Габриэлла была горяча как огонь. Почему она так внезапно переменилась?

Поскольку они должны были прожить шесть месяцев под одной крышей, он намеревался в течение этого времени спать вместе со своей женой. Учитывая ее поведение на Майорке и их сегодняшнюю близость, он думал, что она захочет того же.

Габриэлла не могла отрицать, что ее влечет к нему.

Тогда почему сегодня днем, после того как они доставили друг другу незабываемое наслаждение, она воспользовалась его недолгим отсутствием и сбежала из квартиры?

– Я просила тебя уйти, Руфус, – спокойно повторила девушка.

По-прежнему не удостаивая его взглядом, она втирала лосьон в грудь.

Грудь, которую он целовал и ласкал, доводя ее до экстаза.

Ее длинные темные волосы были собраны на затылке, обнажая изящный изгиб ее шеи и нежную кожу…

Почувствовав на себе его горящий взгляд, Габриэлла подняла глаза.

– Ты все еще здесь?

Он резко вдохнул.

– Я тоже здесь живу.

– Как я уже сказала, твои ванная и спальня находятся дальше по коридору, – отрезала она.

– А может, мне здесь нравится больше, чем в моей комнате? – усмехнулся он.

– В таком случае мы можем поменяться комнатами. – Она пожала плечами.

Это была совсем другая Габриэлла. Она отличалась от восемнадцатилетнего подростка, которого он знал пять лет назад, и от женщины, сгоравшей сегодня днем в его объятиях. Это была более спокойная и сдержанная Габриэлла.

– Мне сказали, что ужин будут подавать в восемь часов.

Она слегка наклонила голову.

– Это я отдала распоряжение экономке.

Руфус мрачно улыбнулся.

– Значит, ты не возражаешь против выполнения некоторых обязанностей жены.

Габриэлла по-прежнему не сводила с него глаз.

– Некоторых, – подчеркнула она. – Но я сама буду выбирать, какие обязанности выполнять, Руфус.

Очевидно, она намекала на то, что не собирается с ним спать в течение следующих шести месяцев.

Черт побери! Ее неожиданный отказ обрушился на него как снег на голову.

– Разве ты не должен сейчас зайти к Холли? – спросила она. – Твоя дочь сказала мне, что ты всегда проводишь с ней полчаса перед тем, как она ложится спать.

Руфус нахмурился.

– Ты меня критикуешь, Габриэлла?

– Ну, если ты так считаешь, – мягко произнесла девушка.

Внутри она вся дрожала. Картины их близости ясно вырисовывались перед ее внутренним взором. Они напоминали ей о том, как она потеряла над собой контроль в объятиях Руфуса.

Этого не должно было произойти, но все случилось так неожиданно, что она не нашла в себе сил устоять перед соблазном.

Уступив Руфусу, она призналась ему в собственной слабости, и теперь ей нужно было во что бы то ни стало убедить его в обратном.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Мои отношения с дочерью тебя не касаются!

Ее темные брови взметнулись вверх.

– А у вас они есть?

Его глаза сузились.

– Объясни, что это значит.

Габриэлла с ностальгией вспоминала свои школьные годы. Ее мать всегда ждала ее возле школьных ворот, чтобы пойти вместе домой. Затем они обе сидели на кухне и за чашкой горячего шоколада обсуждали события прошедшего дня. Мать помогала ей делать домашние задания, а потом они вместе готовили ужин.

Конечно, все немного изменилось, когда они остались вдвоем, и Хитер пришлось работать на полную ставку, чтобы обеспечить себя и дочь. Но Габриэлле тогда уже было почти четырнадцать, и она вполне могла сама о себе позаботиться. Ей приходилось самой готовить ужин, потому что ее мать зачастую приходила с работы слишком усталой. Именно тогда Габриэлла и поняла, что кулинария – это ее призвание.

Холли Грешем было семь лет. Ее возил в школу и забирал после занятий шофер. После школы она пила на кухне чай в компании кухарки, затем шла к себе в комнату и ждала прихода отца, чтобы провести с ним полчаса перед сном.

Девочка рассказала ей обо всем этом, когда Габриэлла днем зашла к ней в комнату.

Холли определенно была дочерью своего отца. Казалось, она унаследовала все его высокомерие и самодовольство и не возражала против того, чтобы торчать полдня одной в своей комнате. У всех складывалось такое впечатление, что этой девочке вообще никто не был нужен.

Но по мнению Габриэллы, для семилетнего ребенка Холли была слишком зрелой и серьезной.

Она понимала, что Руфусу пришлось тяжело, когда он остался с двухмесячной дочкой на руках. В конце концов, он был занятым человеком, поэтому не мог сам заботиться о ребенке. За Холли присматривали квалифицированные няни, пока два года назад она не пошла в школу. Судя по огромному количеству дорогих игрушек, которыми была завалена комната Холли, Руфус с их помощью откупался от своей дочери, вместо того, чтобы уделять ей больше времени и дарить отцовскую любовь, в которой она, росшая без матери, так нуждалась.