Я - для тебя - NeTa Страница 10

Артем тоже впервые целовался, но у него не было страха что-то испортить или сделать не так. Они вместе постигали науку быть счастливыми, любящими и любимыми. Он хотел для нее самого лучшего, чистого, светлого, а Таня просто верила своему Тёмке во всем и всегда.

Когда поцелуй углубился, она широко распахнула глаза, ощутив, как его язык проходится по ее зубам, проникая дальше, касаясь уже языка. Конечно, видела такое в фильмах, но почему-то не ощущала никакого желания это повторить. А сейчас ей все нравилось. Даже не так: не просто нравилось, а заставляло терять самообладание. Ей хотелось сделать то же самое, и она начала повторять его действия. Реакцией на это стал негромкий стон Артема, который молнией прошил все тело девушки. Таня импульсивно смяла пальцами его рубашку, а он провел рукой по ее спине вниз, останавливаясь на талии и вжимая в себя.

— Таня, я дома, — раздался женский голос в коридоре.

Глаза девушки округлились, она оторвалась от Артема и припухшими покрасневшими губами сделала «О! Это мама!»

— Привет, теть Галь! Я тоже дома!

В квартире наступила тишина. Тёма с Таней, как нашкодившие школьники, прижались друг к другу и ждали. Наконец, мама Тани вышла из коридора и заглянула на кухню.

— Артем! Как хорошо, что ты приехал! Дай-ка, я тебя обниму! Большущий какой вырос-то!

Она обняла парня, который за долгие годы стал ей, как сын. Тем более мама, как никто другой знавшая свою дочь, давно поняла, что эти двое будут неразлучными всю свою жизнь.

— А вы поели?

Вопрос, который волнует всех мам, вызвал смех, потому что они забыли обо всем на свете, встретившись друг с другом. А потом они пошли на свое любимое место, на пруд. Танюшка сказала, что иногда ходила туда одна. Помечтать, просто посидеть, вспоминая их дружбу. Перед выходом Артем спросил:

— Теть Галь, оставлю у вас рюкзак? Все равно дома никого нет, что мне там делать?

— Оставляй, конечно.

И они ушли. А мама, улыбнувшись, призадумалась, не станет ли она бабушкой в свои сорок лет?

«Надо бы Татьяне хоть три курса отучиться, а уж потом замуж. Да кто же нас спрашивать будет? Тёмке-то двадцать два. Ох… Да сами решат. Не надо к ним лезть».

В их старом дворе за пять лет отсутствия Артема сменилось несколько соседей, и теперь некоторые из них удивленно поглядывали на него, идущего за руку с известной всем скромницей и недотрогой. Но те, кто узнавал, радостно приветствовал парочку. Вызывали ли Таня с Тёмой чувство зависти? Наверное, да. Только белой зависти. Прошли те времена, когда их дразнили «жених и невеста». Теперь только улыбку вызывали такие трепетные отношения.

У пруда, как всегда, никого не было. Словно это место заколдованное, созданное только для них. И ведь они находились в центре города, а тишина такая, будто одни во вселенной. Шум камышей, листвы да стрекоз, которые, как маленькие вертолетики, кружили над водой.

Они сидели прямо на траве, рядышком, держась за руки. Таня вообще не хотела выпускать его ладонь.

— Мне не верится, что ты больше не уедешь, — сказала она.

— По работе я могу быть направлен в любое место, где возникнет чрезвычайная ситуация.

— Это работа — тут без вопросов. А вот так, как было эти пять лет, я больше не хочу. И все. Об этом — ни слова. Расскажи мне про свои планы. Со мной-то все ясно: учеба, как всегда.

— Мои планы? Или наши планы? Давай про наши планы!

— Угу. Согласна. А знаешь, почему?

— Знаю. Потому что отныне и навсегда у нас с тобой только совместные планы. Потому что ты для меня вера и надежда, потому что я тебя люблю, — произнес Артем без всякого пафоса и посмотрел на Таню. — Я никогда не говорил тебе этих слов. По многим причинам. То возраст, то разлука, а хотелось сказать, когда ты рядом будешь. А ты? Что ты мне скажешь про наши планы?

И снова он вспомнил ту маленькую девчонку на скамейке, которая смотрела на него так, словно в душу заглядывала. Ее доверчивость и открытость, неумение лгать и предавать, желание помочь каждому, кто об этом попросит — все это будет потом. А тогда, в первую встречу, именно ее голубые глаза все решили. Ясно, что он не влюбился в пятнадцать лет, но выделил из всех своих знакомых именно эту маленькую девочку, которая стала его лучшим другом, а со временем и единственной любовью.

— Я люблю тебя, Тёма, — совершенно серьезно начала она. — Ты для меня все. Радость, ожидание, первая пойманная рыбка, велосипед, коньки, снежки, воздух, солнце, дождь, весь мир! Это все ты. Я даже не могу вспомнить ни одного раза, когда мы с тобой поссорились бы. Ни разу! Бывает ли такое у кого-нибудь? Девчонки только и обсуждают, из-за чего они ругаются или расстаются со своими парнями. А я не представляю, что мы можем поссориться.

— Мы и не будем ссориться, — обнимая ее, сказал Артем. — Все будет так, как мы захотим. Я устроюсь на работу, ты будешь учиться. Снимем квартиру, поженимся и будем жить долго и счастливо.

— Ого! Поженимся? А ты будешь делать мне предложение?

— А как же!

— Ух, ты! Интересно как! Мне наши планы нравятся.

Подведя черту под этим разговором, они до самого вечера делились впечатлениями о произошедших за пять лет событиях, вспоминали свое знакомство и те два года, что дружили. Целовались до одури, познавая новые высоты ощущений и эмоций. Хотелось ли чего-то большего? Конечно, хотелось, Артему уж точно. Но эти первые часы после долгой разлуки, узнавание друг в друге повзрослевших самих себя — все это стоило того, чтобы отодвинуть свои желания на потом.

Совсем стемнело, когда Артему пришло сообщение на телефон:

«Счастливые часов не наблюдают? А не пора ли домой явиться, сын?»

— Это мама, и обязательно с цитатами классиков. Оказывается, нас потеряли. Пойдем?

Он встал, подал руку Тане, поднял ее и тут же прижал к себе. Она устроилась в его объятиях так, словно это самое прекрасное место на земле, откуда совсем не хочется уходить.

— Пойдем, — вздыхая, прошептала Таня, дотрагиваясь губами до его ямочки на шее. — А завтра звони или пиши мне, когда сможешь. Может, если получится, пойдешь сразу со мной? Или у школы встретимся. Ты же там давно не был. Увидишься с учителями. Тебя все помнят!

Артем наслаждался ее нежными робкими прикосновениями. Он не хотел ее торопить. Все для них было впервые, и каждый такой миг хотелось сохранить