Маргарет Уэй - Повелитель Долины Страница 11

– Это тоже не проблема. Люди постоянно меняют свои мнения. Тем более, что Саймон уже многого достиг, ему есть что предъявить будущему тестю. Кроме того, он стремительно развивается. Если ему предоставить благоприятствующие условия, то он и характер сможет закалить. Саймон обожает тебя. И будет во всем на тебя равняться.

– Вас он тоже обожает. И, полагаю, не перестанет делать этого и после свадьбы, всячески надеясь угодить… Нет, Гай. Мы с Саймоном старинные друзья, но в супруги друг другу не годимся. В этом качестве вам стоит рассматривать Роуз Денби. По темпераменту и происхождению они больше подходят один другому… К тому же у меня давно уже есть подозрение, что малышка Роуз грезит Саймоном.

– О, выходит в твоей золотой головке и сугубо практические мысли имеются, не только безумные в своей фантастичности идеи. Рад это слышать.

– Я пытаюсь говорить с вами на понятном вам языке, – раздраженно парировала Алана.

– Вижу, ты уже успела основательно поразмыслить над будущей судьбой Саймона. Откуда такая озабоченность? – осведомился Гай.

– Меня несколько смущает его обострившийся интерес к моей персоне. Я все что угодно готова сделать ради счастья своего друга, но стать его женой было бы нечестно, в первую очередь по отношению к нему. Я убеждена, что Саймон заслуживает взаимности.

– Очень здраво, мисс Кэллахан. Очень здраво…

Киран вспомнил наконец об ожидавшем его госте и поспешил домой на запах кофе.

– Как хорошо, что ты к нам заглянул, Гай! – воскликнул он, вымыв руки. – В последнее время ты не часто у нас бываешь. Оно и понятно. Горячая стоит пора.

– Киран, скажу прямо. Меня впечатлил твой пейзаж.

– Забирай, он твой, – щедро распорядился Киран.

– Нет, друг, так не пойдет. Я намерен его купить, – строго возразил Гай Радклифф.

– Это что-то новенькое, признаться!

– Киран, Гай прав. Живопись – это серьезный труд. А за плоды труда полагается выкладывать денежки, – вмешалась Алана.

– Но для меня это увлечение… Так, баловство… Время препровождение для души, – смущенно проговорил старший брат.

– Не имеет значения. Ты написал отличную картину, за которую, если выставить ее в галерее, можно получить немалые деньги. Будет несправедливо, если их получит кто-то посторонний, а не автор холста.

– Но мы говорим не о ком-то постороннем, а о тебе, Гай, Ты много раз одалживал нам оборудование. От тебя доставляют оливковое масло по смешным ценам. У нас на столе виноград из твоих виноградников. Ты даешь нам толковые советы по управлению… Было бы нелепо торговаться с тобой из-за какой-то мазни. Если тебе нравится эта картина, то и бери ее даром. Если же ты надеешься ее покупкой завуалировать очередные пожертвования в нашу пользу, то даже не думай об этом. Не обижай нас, превращая дружескую поддержку в щедрые подачки.

– Как ты мог такое подумать, Киран?!

– Я не думаю, я просто прошу этого не делать… Мой зуд рисовальщика вряд ли способен спасти «Шиповную гряду» от разорения. Нужно много трудиться, чтобы этого избежать.

– Киран, твой талант рисовальщика может дать тебе много больше, чем процветание «Шиповной гряды», – убежденно возразил Гай Радклифф.

– Ну это еще бабушка надвое сказала, – отшутился Киран, смущенный такой оценкой.

– У Алекс есть связи в художественном кругу!

– Это мы уже проходили, – махнул рукой Киран Кэллахан.

– Теперь иное дело, – заверил его Гай.

– Так, постойте! О чем вы сейчас говорите? Я чего-то не знаю? – обеспокоенно спросила девушка.

– Полагаю, очень многих вещей, – раздраженно объявил гость.

– Что все это значит? – возмутилась она.

– Ничего, Лана, – бросил Киран.

– Вы с Алекс уже обсуждали возможность экспонирования твоих работ? – предположила Алана.

– Мы обсудили с ней кое-что совершенно иное! – свирепея на глазах, объявил Киран.

– Я и предположить не могла, что между вами все было настолько серьезно, – растерянно пробормотала девушка.

– Давайте сменим тему, – с трудом взяв себя в руки, предложил Киран, усаживаясь за обеденный стол.

– Я рассказала Гаю о нашем намерении сделать из «Шиповной гряды» туристическую достопримечательность.

– Лана, сестренка, ты все еще не отказалась от этой бредовой идеи после того, как мы подсчитали, сколько придется вложить в этот проект прежде, чем он начнет приносить прибыль?! – стараясь быть крайне терпеливым, процедил старший брат. – А потом, не стоило бы забывать об отцовских склонностях. Или, может быть, ты считаешь, что пьяный разорившийся фермер – тоже часть экспозиции?

– Не смей так говорить о нашем отце! – вспыхнула девушка. – Я уверена, он сумеет взять себя в руки. И это могло бы быть полезно для него. Папа почти не видит новых лиц. А общение может сыграть целительную роль.

– Да он возненавидит все это. Его же ежесекундно будет коробить, если праздные чужаки будут слоняться по его земле и совать повсюду свои досужие носы. Попомни мое слово, Лана, ты напросишься на крупные неприятности, если не оставишь эту затею! – предостерег ее старший брат.

– Так что, опять тупик? – растерянно спросила она.

– Пора бы к этому привыкнуть, – злорадно проговорил Киран.

– Да никакого тупика нет и в помине. Прекрати стращать сестру, – вмешался Гай Радклифф. – Я приехал для того, чтобы пригласить вас всех троих к себе на ланч. Жду вас завтра.

Нам нужно многое обсудить. Обязательно привозите отца.

– Мы постараемся его уговорить, но обещать ничего не будем… Да, Гай, насчет картины. Никаких денег. Забирай, если нравится. Она твоя.

– Уж будь уверен, я найду способ отплатить тебе, братишка, – шутливо пригрозил Гай Радклифф. – Я обрамлю ее.

– Как хочешь. Никогда не обрамляю своих работ. Овчинка не стоит выделки, – самокритично заметил Киран.

– Да-да! Как еще мог отреагировать скромник Кэллахан, – съязвил Гай. – Но я тебе скажу, что в моем доме она займет достойное место… А через годы я с гордостью скажу: «Да, это Кэллахан. Он сам подарил мне эту картину, поскольку он мне друг, и я счастливчик, что близко знаком с ним».

– Мечтать не вредно, – рассмеялся Киран Кэллахан.

Глава четвертая

На торгах Шерстяной биржи рухнули последние робкие надежды Кэллаханов. Ситуация сложилась не в их пользу. Качество шерсти было признано посредственным, и это не удивительно, поскольку поголовье их шёрстных овец давно не обновлялось и требования моды и рынка, предъявляемые к качеству сырья, оказались для них недостижимыми. Продукция пошла по обидно низким ценам, практически за бесценок. И рассчитывать на более выгодную конъюнктуру не было никаких оснований, а наличные требовались уже сейчас.