Мэй Сартон - Если это любовь Страница 12

Клинт не увидел в его словах ничего смешного.

— Мне кажется, ты хотел мне что-то сказать, старик?

Ллойд крепко сжал губы, и вместо них на его обветренном лице появились тонкие полоски.

— Нет, сынок. Я просто хотел бы надеяться, что лягу в землю раньше, чем успеешь это сделать ты.

Сумасшедший, решил Клинт. Такой же, как его любимая Аманда. Сделав еще один глоток, Клинт на всякий случай кивнул в ответ.

Примерно около полудня Аманда заметила, что Клинт шевельнулся. Он вначале дотронулся до раны, затем до головы, и она улыбнулась, видя как Клинт постепенно приходит в себя.

Присев поближе к кровати, которую Пэп Ллойд установил на кухне, она сказала:

— Кровотечение остановилось. Пэп сказал, это хороший знак. Пуля прошла в волоске от легкого.

Клинт приподнялся, морщась от боли.

— Мне случалось получать ранения похуже этого и, тем не менее, выздоравливать. Ничего, выживу.

Он потянул носом.

— Это кофе так пахнет? Я бы очень хотел чего-нибудь выпить, ну хотя бы воды. Во рту сухо, будто я полдня жевал хлопок.

Аманда подала ему кружку, которую оставил Пэп.

— «Наш доктор» сказал, чтобы сначала вы выпили это. Затем, если хотите, будет и кофе. Я его уже сварила.

Клинт сделал небольшой глоток и чуть не выплюнул обратно.

— Это что еще?..

— Какой-то настой на корнях. Пэп его разбавил на всякий случай виски, который вы с такой жадностью пили всю прошлую ночь, пока он возился с вами.

Отпив еще немного, Клинт выругался и заметил:

— Судя по этому вареву, старик меня просто ненавидит.

Аманда засмеялась. Впервые с прошлой ночи она вздохнула свободно: если он начал ругаться, то, стало быть, скоро поправится.

— Пэп очень хочет, чтобы вы поскорее встали на ноги. Фермеры говорили между собой, что если бы вас повезли в город, вы бы, возможно, умерли по дороге. И старик сделал все, что от него зависело.

Клинт откинулся назад. Он не ощущал особого беспокойства по поводу того, что чуть было не загремел в могилу. Он давно приучил себя жить в ожидании пули, которая однажды оборвет его грешную жизнь. Клинт с полным безразличием относился к себе, так как считал, что душа его умерла много лет назад. Он и жил-то как-то по инерции, его ничего не интересовало, а главное — не трогало. По крайней мере, так он думал до сих пор, до появления в этом городке, до Аманды…

Клинт ощутил, как девушка ласково дотронулась до его лица. Ее прикосновение всколыхнуло воспоминание предыдущих дней, напомнило о тепле любящей, страстной, упрямой, но такой ранимой женщины.

— Я чуть не умерла от страха и горя, когда он выстрелил. Вы даже себе представить не можете, как много значите для меня, — прошептала она, продолжая гладить его лицо. — И все же я не смогу жить рядом с выстрелами и револьверами.

Аманда хотела сказать, как он нужен ей и что она не может жить, зная, что очередная пуля убьет еще одного любимого ею человека.

Клинт лежал, не открывая глаз, и слова девушки сильно задели его. При всей своей браваде Аманда была мягкосердечна и ранима. Видение ее бледного лица плавало перед его глазами. Его любовь сломала бы ее. Всякий раз, застегивая кобуру, молодой человек заставлял бы ее пережить не только ужас прошлой ночи, но и смерть отца. Она никогда не смогла бы так жить, а он не умел и не мог жить по-другому. Ему надо было оставить ее прежде, чем она успеет окончательно влюбиться в него.

— Между нами ничего не может быть. — Клинт никак не мог решиться взглянуть ей в глаза и испытывал что-то вроде стыда за свою трусость и малодушие. — Я живу только тем, что стреляю из револьверов, а именно этот род занятий вы не переносите.

Время мечтаний и грез прошло. Пора было взглянуть правде в глаза.

Аманда наклонилась и прижалась к нему щекой.

— Никто не смог пробудить во мне тех чувств, которые сумели пробудить вы. — Она нежно касалась губами его лица. — Может быть, есть хоть какая-то возможность все изменить?

Слезы тихо заструились по лицу девушки.

Клинт понял, что ему остается один выход, чтобы вынудить ее уйти, — заставить возненавидеть его. И потому он как можно беспечнее заговорил:

— Да, мне не раз удавалось расшевелить старых дев. — Он пытался улыбаться, хотя понимал, что хуже его слов сейчас для Аманды ничего не может быть. Если ненависть она способна преодолеть, то разбитое сердце — едва ли. — Вы для меня были не более чем развлечением, барышня. Не скрою, приятным и даже прелестным, но развлечением. Как вы могли предположить, что женщина может что-то значить для меня? Если бы нашлась на свете такая, способная меня заарканить, то какого же лешего я бы сейчас мотался по свету? Я забуду вас, как только выеду на коне за пределы вашего чертова округа и увижу первую встречную особь женского пола, которую можно затащить в постель.

Аманда не верила своим ушам. Всю жизнь она ждала мужчину, который сможет подарить ей те чувства, которые она недавно испытала. И вот он появился, и что же… Нет, мисс Гамильтон не позволит ему так просто втоптать в грязь ее мечту.

— У вас жар. — Девушка понимала всю глупость и беспомощность своих слов, но сейчас было не до логики и здравого смысла. — Вам нужно отдохнуть.

Смех Клинта прозвучал сухо и безжалостно.

— Если это жар, то он остынет так же быстро, как лихорадка, вызванная вами.

— Но…

Он положил руку на ее грудь.

— Ваша грудь так прелестно ложится в мужскую ладонь, но рукоятка кольта — в стократ лучше, и потом она никогда не подведет и не обманет.

В глазах женщины вспыхнули искры ненависти, и Клинт понял, что победил. Пускай она его ненавидит. В конце концов она станет такой, как все остальные, и вместе с остатками гордости и достоинства спрячет подальше свою любовь и сочувствие.

Оттолкнув его руку, Аманда встала.

— До свидания, мистер Мэтьюз.

Сначала она хотела наговорить ему массу гадких слов, но вместо этого надменно сжала губы, стараясь не сорваться. Лучше увидеть его мертвым, чем унижаться перед ним, откровенно признаваясь в своих чувствах.

Оскорбленная, охваченная внезапным порывом убежать куда глаза глядят, Аманда схватила со спинки стула его куртку и стремглав выбежала из комнаты.

Именно этого Клинт и добивался.

Оседлав лошадь, Аманда быстро поскакала в город. Она хотела успеть добраться туда до наступления ночи. Ее мечта, что кто-то, пусть даже такой бродяга без роду и племени, может полюбить ее, рухнула. Приходилось снова «возвращаться» в свою прежнюю жизнь, с ее крохотной квартиркой и беготней от рабочих столов к наборным кассам.

Наклонившись вперед, она подставляла мокрое от слез лицо ветру. Как могло случиться, что сердце человека, которого она полюбила, оказалось размером с пулю? Даже теперь, охваченная гневом и отвращением к нему, она все еще чувствовала нежность его губ, мягкость рук.