Сюзанна Брокман - Не такая, как все Страница 14

— Лайам, ты не…

В этот момент с глухим треском вылетели пробки, и ванная погрузилась в непроницаемую темноту.

Домовладелец выругался:

— Перегрузка, слишком большое напряжение, — объяснил он. — Нельзя включать свет в ванной и микроволновку одновременно. Подождите, я схожу за пробками. Сейчас вернусь.

— Мара, нельзя здесь оставаться. Надо выбраться отсюда, — хрипло заговорил Лайам. Марисала вгляделась — но не разглядела ничего, кроме смутной тени во тьме. — И поскорее!

И вдруг Марисала догадалась! Конечно, он же провел полтора года в темной подземной камере!

— Иди, — сказала она. — Быстрее.

— Я не могу оставить тебя здесь, — напряженно сказал Лайам.

— Я иду за тобой, — ответила Марисала и сделала шаг к дверям.

Она слышала, как он ощупью нашел дверь и начал подниматься по лестнице.

Марисала торопливо пошла следом. Выбравшись наружу, она увидела Лайама около машины: он стоял, скрестив руки на груди и понуро опустив голову.

— С тобой все в порядке?

— Да. — Глаза его были закрыты: он тяжело дышал и вздрагивал всем телом, но, когда Марисала протянула к нему руку, поспешно отстранился. — Не надо. Просто дай мне прийти в себя.

Марисала поняла, что Лайам стыдится своего страха.

Он присел прямо на траву и начал глубоко, ритмично дышать, стараясь успокоиться.

Марисала села рядом. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она понимала, что сейчас этого делать не стоит.

— Почему ты не остался наверху?

Лайам повернулся к ней. Глаза его потемнели от досады.

— Не хотел оставлять тебя наедине с этим парнем. Он не внушает доверия.

Значит, он пошел вниз ради нее! Знал, что ждет его в темном подвале, однако пошел. Ради нее… А она-то, дура, не могла понять, почему он так упорно отказывается от полуподвального этажа!

Как можно быть такой бестактной? Кому, как не ей, знать, что Лайам полтора года провел под землей?

— Прости. Я об этом не подумала.

Лайам встряхнул головой.

— Подумаешь! Не люблю подвалов — ну и что?

Несколько минут оба молчали.

— Ты никогда мне не рассказывал, — заговорила наконец Марисала, — о том, что было с тобой в тюрьме. А брату рассказывал?

— Нет.

— А хоть кому-нибудь?

Лайам покачал головой.

— Я не хочу об этом говорить. И думать тоже.

— Матерь Божья, Лайам, не можешь же ты жить так, словно ничего не случилось!

— Хочешь, поспорим, что могу?

— Нет, — серьезно ответила Марисала. — Не хочу. Я хочу, чтобы ты с кем-нибудь поделился своими переживаниями. Если это так действует на тебя после стольких лет…

Лайам вскочил.

— Все, что мне нужно — держаться подальше от подвалов.

— И лифтов? — предположила Марисала.

Он пожал плечами, но этот беззаботный жест лишь подчеркнул его внутреннюю напряженность.

— Подумаешь!

— А как насчет ночных кошмаров? — тихо спросила Марисала.

По лицу Лайама она видела, что догадка ее верна. Он очень плохо спал, а чаще просто не мог заснуть.

— Или ты скажешь, что это нормально — спать по два-три часа в сутки?

Лайам отвернулся.

— Все не так уж плохо. Я нормально сплю… иногда.

Марисала тоже поднялась на ноги.

— А если перестанешь спать вообще? Что тогда? Тоже сделаешь вид, что ничего не происходит?

Он явно не хотел дальше развивать эту тему.

— Слушай, давай-ка ты сначала изучишь психологию, а врачебной практикой займешься потом!

Марисала взорвалась:

— Я тоже была на Сан-Салюстиано, — резко ответила она. — Не забыл? Я, правда, не сидела в тюрьме, но хорошо знаю, что такое страх перед тайной полицией. Я несколько лет провела в постоянном страхе! Что будет, если меня схватят? Смогу ли я выжить? Не сломаюсь ли? Не выдам ли товарищей?

— Я знаю, — упавшим голосом отозвался Лайам. — Прости.

— Мне не нужны твои извинения, — резко отозвалась Марисала. — Мы с тобой были друзьями, и я хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Но ты, кажется, решил, что не хочешь дружить с ребенком.

Лайам улыбнулся, но Марисала хорошо знала цену этой улыбки. Она догадывалась, что в душе у него темно, как в том подвале. И это продолжается уже не один год.

— Не остроумно.

— А я вообще неостроумная. Между прочим, этому ты тоже обязался меня научить.

Лайам рассмеялся, и на один безумный миг Марисале показалось, что сейчас он заключит ее в объятия. Но он отвернулся.

— Ладно. Пойдем-ка поищем тебе нормальную квартиру.

Лайам проснулся от энергичных ритмов латиноамериканской музыки.

Он сел на кровати, открыв глаза. Черт побери, где он? И откуда музыка?

Лайам поморгал. Через несколько секунд зрение его обрело ясность, и он узнал свою спальню. А что до музыки…

Здесь Марисала! Она пришла к нему в спальню, включила радио и…

Лайам скосил глаза на соседнюю подушку. На миг ему почудился длинный черный волос. Она была здесь! В голове закружились смутные воспоминания. Обнаженная Марисала в его постели, ее хрупкое тело, трепещущее под его руками, тихие стоны наслаждения, высокая грудь с припухшими сосками…

Господи, неужели этой ночью она пришла к нему, и он…?

Нет. Они с Марисалой действительно занимались любовью — но только во сне.

Лайам откинулся на подушку и закрыл глаза, стремясь изгнать из памяти навязчивые образы сновидения. Еще неизвестно, какие сны хуже — о тюрьме или о Марисале! И то, и другое заставляет его просыпаться в холодном поту.

— А теперь еще один горячий хит! — объявил диск-жокей по радио.

Он говорил по-испански, но Лайам понимал все до последнего слова. Удивительно, как быстро возвращаются старые навыки! Но Лайам не хотел этого. Больше всего на свете он желал забыть все. Войну, Сан-Салюстиано, свой испанский… Все.

Даже Марисалу. Нет: особенно Марисалу.

Лайам повернулся на бок и, протянув руку, выключил радио. Затем встал, принял душ, натянул шорты и рубашку поло. Сегодня они с Марисалой должны найти квартиру. Другого выхода нет — ведь занятия начинаются через несколько дней!

На самом деле Лайама беспокоило другое: сколько пройдет времени, прежде чем Марисала поймет, что его разговоры о «девочке» и «младшей сестренке» — жалкая ложь? Тогда-то она действительно проберется ночью к нему в спальню… Он не сможет сопротивляться, и их дружба — как и его дружба с Сантьяго — пойдет прахом.

Лайам спустился вниз. Еще на лестнице до него долетел запах свежего кофе.

Лайам подобрался и вошел на кухню. Было раннее утро: он подозревал, что Марисала стоит у плиты в ночной рубашке. По прошлому опыту он знал, что она обычно спит в длинной футболке, открывающей стройные загорелые ноги… «Господи, помоги мне!» — взмолился Лайам.