Лори Фостер - Удачный контракт Страница 15

— Проклятье! Я перестаю верить в свою удачу.

— Похоже, все сговорились против нас. Он коснулся поцелуем ее губ и озадачил неожиданным вопросом.

— Ты можешь остаться?

Оливия заморгала, не зная, что сказать.

— Черт возьми, малыши могут задержаться здесь до завтра. Но… Я что-то волнуюсь. Лайза так неожиданно заболела…

— Ты не хочешь оставаться один?

Его скулы застыли, и настороженные глаза остановились на ее лице. Похоже, ему не хотелось признаваться в этом даже перед собой. Но он все-таки кивнул.

— Пожалуй, ты права.

— Мы друзья, Тони. Несмотря ни на какие контракты. Мне хочется верить в это. А друзья помогают друзьям. Не думай, что я увижу в этом больше, чем есть на самом деле.

— Так ты согласна остаться, Оливия?

В этот момент она была готова сделать для него все, что угодно.

— Да, остаюсь. До тех пор, пока я тебе нужна.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тони вздохнул с явным облегчением и дружески обнял ее.

— Надеюсь, кофе еще не остыл. Возможно, он крепковат, но мне не мешает взбодриться. Да и детишки, наверное, проголодались. Эти сорванцы всегда хотят есть, не так ли? Что ты на это скажешь? Готова завтракать?

В этот момент две маленькие мордашки выглянули из-за двери, обе крайне серьезные, явно встревоженные. На мгновение Оливия забыла о Тони, присела на корточки, чтобы разглядеть малышей.

— Привет. Вспомнили меня?

Люк осмотрел ее серьезными глазами, в которых и следа не осталось от вчерашнего озорства.

— Конечно, вспомнили. Мы же виделись только вчера. Ты целовалась с дядей Тони в гараже.

Оливия почувствовала, как щеки заливает краска, но в ответ лишь улыбнулась.

— Все было не так. Это ваш дядя целовал меня.

Мэгги, слишком маленькая и хрупкая для своих трех лет, вытащила палец изо рта и глубокомысленно изрекла.

— Наш дядя Тони любит целоваться. Меня он тоже всегда целует.

Так неожиданно легко было найдено взаимопонимание. Оливия притянула Мэгги к себе. Девочка охотно обвила тонкой ручкой шею Оливии, другой рукой сжимая кукольное лоскутное одеяло. Оливия усадила малышку себе на колено.

— Вы проголодались? Дядя Тони как раз собрался кормить нас завтраком.

Тони взял руку Оливии и помог ей подняться, потом повел всех на кухню.

Пока он готовил завтрак, все непринужденно болтали, и с каждой секундой Оливия все больше влюблялась в семейство Тони. Малыши, несмотря на тревогу, чувствовали себя в обществе дяди совершенно счастливыми. Тони, как оказалось, не хуже любой матери умеет держать на руках малыша, не отходя от плиты. Ни разу в течение всего дня, вертясь как белка в колесе, он не попросил ее помощи. Вскоре после завтрака позвонил Джон и сообщил, что у Лайзы пневмония, и она пока останется в больнице. Брат попросил Тони присмотреть за детьми хотя бы до завтра, чтобы самому побыть с женой.

Тони согласился и объявил об этом детям. На удивление, малыши мгновенно поверили уверениям, что с мамой все будет в порядке, а от перспективы остаться в гостях, пришли в восторг. Тони пообещал принести палатку, чтобы они могли установить ее в гостиной перед камином. Мэгги тут же спросила.

— А Ливи тоже будет спать с нами?

Похоже, Тони на мгновение лишился дара речи, потом все же проговорил.

— Если захочет. И ее зовут Оливия, золотце, а не Ливи.

— Неважно, Тони, — мягко произнесла она. — Меня так звали в детстве.

Тони улыбнулся, взял ее за руку и слегка погладил, потом снял трубку, чтобы позвонить матери и сестре — они еще не знали о случившемся. Мать сразу же предложила приехать и забрать детей, но Тони отказался от помощи. У них уже есть планы, сообщил он, забрать детей можно завтра утром.

Наконец, сразу после обеда Люк и Мэгги, тепло одетые, отправились гулять. Хотя двор дома был огорожен, Тони предупредил детей не отходить далеко. Младенец Шон спал, и Тони с Оливией остались в относительном одиночестве.

Тони опустился рядом с ней на диван и усмехнулся.

— Да, я сегодня вымотался. Дети могут выжать из тебя все соки, не так ли?

Оливия знала, что Тони наслаждался каждой сегодняшней минутой и на самом деле не жалуется.

Она нервно облизнула губы и взглянула на Тони.

— Я бы с радостью помогла тебе, ты знаешь, — проговорила Оливия, словно пробуя ногой зыбкую почву.

Но в ответ он лишь погладил ее по бедру уже знакомым ей жестом.

— Ты помогаешь уже тем, что осталась здесь. Пневмония. Подумать только! Лайза всегда выглядела такой здоровой! Но Джон сказал, что, по словам доктора, эта штука может вызвать серьезные осложнения.

— Она надолго останется в больнице?

— Нет. Вероятно, вернется домой завтра. И мама с Кэйт уже договорились по очереди помогать ей, пока она не поправится до конца. Джон клянется, что наймет кого-нибудь прибирать в доме, но Лайза, по его словам, запретила даже думать об этом. Она всегда сама заботится о собственном доме, любит все делать, как следует. Ты меня понимаешь?

— Да. Вся твоя семья — единое целое, не так ли?

— Конечно, а как же иначе?

— Я имею в виду, пусть даже Лайза тебе не родная…

— Она — жена Джона. Она — мать моих племянников и племянницы. Она — часть моей семьи.

Именно так. Как славно принадлежать к такой семье! И она проговорила.

— Когда Мэгги назвала меня Ливи… Я вспомнила, как была маленькой девочкой. Мама с папой всегда называли меня так..

Тони обнял ее сильной рукой и прижал к себе. Его губы коснулись ее виска, когда он тихо проговорил:

— Я должен был догадаться. Прости меня. Ты выглядела чертовски грустной.

— Нет. Я вовсе не загрустила. — Потребовались невероятные усилия, чтобы просто улыбнуться ему. — Все это было так давно. Наверное, я уже привыкла к одиночеству.

Это была ужасающая, бесстыдная ложь, потому что разве найдется человек, привыкший к одиночеству? Не с кем поделиться своими победами, отчего победы становятся почти поражениями. А когда трудности временами берут верх, опереться можно только на себя.

Тони осмотрел ее умным, проницательным взглядом. Он словно читает ее мысли, подумала Оливия.

Он взглянул на ее руки, беспомощно лежащие на коленях, накрыл их своей большой рукой.

— И из-за этого отгородилась ото всех?

— Я не отгородилась…

— Именно отгородилась! Ты ушла в себя, не встречаешься с мужчинами, ни с кем не поддерживаешь долгих дружеских отношений. Ты занимаешься лишь этими тряпичными лавками. Словно боишься общаться с людьми…

— Ничего я не боюсь! — Оливия не знала, что еще сказать. Открыть Тони всю ужасающую правду? Нет, никогда!