Ли Майклс - Это не я! Страница 19

– Сколько себя помню, я всегда хотела быть учительницей. Еще не умея читать, я усаживала кукол и плюшевых медвежат и проводила с ними уроки.

Уголки губ Спенса тронула хитрая улыбка.

– А как ты поступала, когда они тебя не слушались? Сажала в угол на неделю?

Шарли сделала вид, что не слышала вопроса.

– И мне всегда хотелось учить маленьких. Начальная школа – как раз то, что надо. Дети здесь учатся жить вместе, в обществе.

Спенс положил карту.

– Боюсь, больше их никто этому учить не будет.

– Ты не прав. Наверное, я плохо объясняю, как завязывать шнурки, но дети познают основы мира.

Шарли прекрасно помнила, как еще совсем недавно мечтала о том, что будет учить одного ребенка – своего – завязывать шнурки, различать цвета, считать. Может быть, двух. Но теперь бессмысленно грезить о том, что могло бы быть, если бы обстоятельства сложились иначе.

Набрав полную грудь воздуха, Шарли без оглядки бросилась в атаку:

– К семи годам дети уже умеют сосредоточивать внимание, они готовы познавать мир. Каждый мой школьник – это сгусток любопытства и аппетита.

Спенс рассмеялся.

– Правда, – не сдавалась Шарли.

Она не знала, радоваться ли тому, что он не заметил ее колебаний, или досадовать, что ему даже не пришла в голову мысль об их детях. «Радоваться!» – приказала она себе. Так меньше боли.

– Именно это тебя и пленило?

Шарли кивнула.

– Это настоящее волшебство – открывать окошко, в которое ребенок будет смотреть на мир. Ничто не может с этим сравниться.

– Послушать тебя, самому хочется попробовать, – задумчиво произнес Спенс. – А что ты говорила насчет Шарлотты?

– Да так, ничего. Просто тетя не поняла моего выбора.

– Школа – какая это глупость! – постарался Спенс передать интонации голоса Шарлотты Хадсон.

Шарли не смогла сдержать улыбку.

– Ну, она использовала не такие сильные выражения. Все-таки педагогика – занятие, достойное воспитанной женщины. Ведь я могла Бог знает чему себя посвятить.

– Стать сталеваром, – пробормотал Спенс, – судебным патологоанатомом, певичкой в кабаре. Нет, тетя в чем-то права.

– Она считает, что раз уж я решила посвятить себя педагогике, то лучше преподавать в колледже взрослым юношам и девушкам.

– Ну и? – резонно спросил Спенс.

Шарли украдкой взглянула на него.

– Почему я не в колледже? А потому, что там может преподавать каждый.

– Прошу прощения, но…

– Подумай хорошенько, Спенс. В этом возрасте человек или хочет учиться, или нет. И если нет, то он будет спать на лекциях и прогуливать семинары – каким бы ни был преподаватель.

– Не согласен, – покачал головой Спенс. – В моей жизни были учителя… Когда я заканчивал школу, одна преподавательница здорово меня помучила, – медленно начал Спенс. – Я был как раз таким учеником, о которых ты только что говорила: вместо выполненного домашнего задания у меня всегда была какая-нибудь отговорка, а порой я себя даже и этим не утруждал.

Шарли кивнула.

– В тот год умерла моя мать. Мне казалось, учиться – это совершенно пустое занятие, и, уж конечно, я не думал, что знания мне когда-нибудь пригодятся. Даже хотел бросить школу.

– Но…

– Я собирался стать автослесарем – мне казалось, что других способностей у меня нет.

– Недальновидный подход, – заметила Шарли.

– Возможно, но мне тогда было восемнадцать, и другого выхода я не видел. У меня не было дорогой тетушки, заменившей мне мать, и дядюшки, готового заплатить за высшее образование.

Шарли прикусила губу. В голосе Спенса не было язвительности: он знает, как она ценит то, что ей повезло. И все же…

– Итак, я считал, что та преподавательница просто почему-то взъелась на меня, но как-то раз вечером она вызвала меня к себе и выложила все начистоту. Она сказала, что случившееся с моим отцом не является достаточной причиной, чтобы губить свою жизнь.

Шарли затаила дыхание.

– Я сказал, что, будь она мужчиной, я бы ее ударил, а она ответила, что не сомневалась: где-то в глубине души у меня запрятано достоинство – и теперь она узнала, где именно.

– Хладнокровная особа.

– Точно. Она отлично знала, где и с какой силой надо надавить, чтобы добиться желаемого результата. После того как я прослушал в колледже курс психологии, я понял, что эта преподавательница делала все именно так, как нужно, но тогда… тогда я только впервые почувствовал, что кому-то есть до меня дело. Впервые кто-то поманил меня мечтой и сказал: «Спенс, в твоих силах достичь этого».

Шарли накрыла ладонью его руку. Спенс не смотрел в ее сторону.

– Я никому не рассказывал про это.

По его голосу Шарли поняла, что он уже жалеет об этом – боится, что она утопит его в слезах сочувствия. У нее действительно запершило в горле.

– Но это же как раз доказывает справедливость моих слов, Спенс. Если бы ты уже учился в колледже, преподаватели, скорее всего, так и не узнали бы тебя настолько близко, чтобы понять, на какие кнопки нажимать.

Он слабо улыбнулся.

– Значит, ты собирался стать автослесарем, – задумчиво произнесла Шарли. – По двигателям или по кузовам?

– По двигателям. А что?

– Плохо. Судя по тому, что с твоим автомобилем, тебе лучше бы быть жестянщиком.

– Наверняка и двигателю досталось. Удар был приличный.

– О, это обнадеживает, – в ее голосе чуть заметно сквозила ирония.

Спенс улыбнулся.

– Спасибо, Шарли.

– За что? За сочувствие? Кстати, ты болтаешь не переставая, чтобы убедиться, что у меня нет сотрясения?

– Отчасти. – Спенс потянулся к картам и начал их тасовать. – Ты точно не хочешь сыграть в покер?

– Точно.

Собрав силы, Шарли оторвалась от кушетки. Сделать это оказалось непросто. Наверное, напрасно она сидела неподвижно, надо было двигаться.

– Я проголодалась. Мы ведь так и не завтракали.

– Не обобщай.

Застыв на пороге кухни, Шарли обернулась.

– Так, значит, вот чем ты громыхал все утро?

– Это я-то громыхал? – обиделся Спенс. – Я двигался очень тихо.

Отрезав толстый ломоть хлеба, Шарли густо намазала его вареньем.

– Боялся, что я проснусь и потребую поделиться?

– Низкая клевета. Я с готовностью поделился бы с тобой. – Войдя на кухню, он остановился у стола, глядя, как Шарли режет хлеб. – А ты со мной поделишься?

– Еще чего! У тебя есть руки. Но кофе я тебе сварю.

С этими словами она поставила чайник на огонь.

– Только потому, что сама тоже хочешь кофе.

– Вот истинный дух сотрудничества!

Спенс забрал у нее нож.

– Тогда я не скажу, что у тебя лицо в варенье.

Шарли провела полотенцем по щеке.

– Мимо, – покачал головой Спенс.

– Где?

– Подойди, так и быть покажу, – ответил он, тщательно намазывая хлеб. – Исключительно по доброте душевной.