Фрида Митчелл - Подружка невесты Страница 19

— Все это неважно, с тех пор много воды утекло. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я не родился с серебряной ложкой во рту. Всего, что у меня есть, я добился упорным трудом, поэтому способен оценить труд других. Вы не боитесь работы, и этот ваш коллега… как его…

— Фредди, — подсказала Мэгги.

— Да, Фредди — тоже. В прошлый приезд в клинику я с ним побеседовал, он мне понравился.

Мэгги почему-то стало обидно, что Фредди не рассказал ей о своем разговоре с Джеком Мэйденом, хотя она понимала, что не имеет права обижаться. К тому же он вообще неболтлив, предпочитает дела словам.

— Ну что, теперь вы уже не так боитесь впустить меня в дом? — спросил Джек.

Как бы не так, подумала Мэгги. Я предпочла бы не знать, что его детство было ужасным, что он очень любил сестру и теперь заботится о племяннице, как о родной дочери. Неудивительно, что Джессика его обожает, ведь Джек заменил ей всех — и отца, и мать, и друга. Но нежное отношение Джека к племяннице никак не связано с отношением ко мне, напомнила себе Мэгги.

Ей все еще не верилось, что он купил у Артура клинику исключительно из благотворительных побуждений, такое предположение никак не вязалось с его репутацией акулы бизнеса, человека практичного и жесткого, даже жестокого. Да и то, что Хелен говорила об отношениях Джека к женщинам, тоже не давало повода заподозрить в нем филантропа.

— Мэгги?

Джек ждал ее ответа, и она поняла, что должна солгать, причем солгать убедительно — и это после всего, что он ей рассказал! Джек не сводил глаз с ее лица, и колебания Мэгги не укрылись от проницательного взгляда.

— Да что с вами? — резко спросил он, прежде чем Мэгги успела придумать убедительный ответ. — Вы что, никогда ни в чем не уступаете?

— А вы? — парировала Мэгги, задетая его тоном.

Джек шумно втянул воздух, медленно выдохнул и только потом ответил — на этот раз в его голосе слышалась ирония:

— Пожалуй, нет, но ведь считается, что женщины мягче?

— Мягче или доверчивее? — уточнила Мэгги ледяным тоном. У нее на скулах выступил румянец.

Джек откинулся на спинку сиденья, отбросил упавшие на лоб волосы и вдруг спросил:

— Кто он, Мэгги? Кто тот мерзавец, который разбил вам сердце?

Руки Мэгги сами собой сжались в кулаки, и она поспешила спрятать их в карманы джинсов.

— Сейчас это уже неважно. И вообще, кто вы такой, чтобы его судить? Я слышала, вы тоже в свое время разбили немало женских сердец.

— Правда?

— Да, правда! — с жаром подтвердила Мэгги. — Не знаю, зачем вы здесь, но учтите, если вы рассчитываете заставить меня лечь с вами в постель, угрожая лишить работы, то…

— Достаточно, — пугающе тихо перебил ее Джек. На потемневшем лице глаза горели как два раскаленных добела уголька.

На мгновение Мэгги по-настоящему испугалась, память перенесла ее в детство, в те времена, когда именно такой тон и именно такой взгляд служили сигналом, что отчим в очередной раз собирается наброситься на нее с кулаками.

— Не смейте меня бить, — прошипела она, — даже не думайте!

— Бить? Вас?

У Джека возникло странное ощущение, будто Мэгги меняется на глазах. Рядом с ним сидела взрослая женщина, и в то же время в ней вдруг стала проглядывать испуганная девочка, совсем маленькая, но тем не менее привыкшая отвечать ударом на удар. И эта перемена его ошеломила. Джек тихо выругался.

— Господи, Мэгги, что вы такое говорите! Я не собираюсь вас бить. Как вам только могло такое в голову прийти! — Выражение страха в ее глазах не исчезло. Он подался вперед и, глядя в эти испуганные глаза, проникновенно произнес: — Мэгги, я презираю мужчин, которые способны поднять руку на женщину. Поверьте, я никогда не сделаю вам больно.

Она не шевелилась, словно одеревенела. Глаза на побледневшем лице казались огромными.

— Значит, он бил вас? Это так, Мэгги? — Джек испытал острейшее желание своими руками задушить человека, которого никогда даже не видел. — Милая, не все мужчины одинаковы.

С его гневом Мэгги еще могла бы справиться, с разочарованием, даже с насмешкой — пожалуй, тоже, но нежность этого большого сильного мужчины оказалась ей не по силам. Она закрыла лицо руками и разревелась. Слезы текли ручьями, и она ничего не могла с ними поделать. Даже когда Джек привлек ее к себе и стал нашептывать что-то успокаивающее, Мэгги не могла пошевелиться — не могла, да и не хотела.

5

Прижимая к груди обмякшее, податливое тело Мэгги, Джек обнаружил, что у него появились проблемы. Во-первых, меньше всего на свете ему нужна эмоциональная привязанность к женщине, тем более, и это уже во-вторых, к конкретной женщине. Однако Мэгги уже очень крепко его зацепила, он думает о ней день и ночь. Лучше бы при их первой встрече он послушался своей интуиции, которая подсказывала, что ему нужно бежать от этой женщины как можно быстрее и как можно дальше. В-третьих, она ему не доверяет, он ей даже не нравится, а он ни за что не станет упрашивать ее изменить свое отношение. В-четвертых, она слишком много пережила и ей нужен более надежный человек, чем он. И, наконец, пятая проблема состояла в том, что в данную конкретную минуту ему полагалось успокаивать Мэгги, а на самом деле хотелось заняться с ней другим, куда менее невинным делом. И, хотя разум подсказывал Джеку, что ему нужно отодвинуться от Мэгги, тело отказывалось подчиняться командам мозга.

Он был возбужден до предела, и, если Мэгги не невинна, как младенец, она очень скоро это почувствует. Во всем виновато ее податливое тело, прижимающееся к его собственному, и еще ее легкий, но пьянящий, как выдержанное виски, аромат, смесь сладковатого цветочного запаха духов и особенного, только ей присущего едва ощутимого запаха кожи. Черт возьми, Джек так сильно не хотел еще ни одну женщину!

Мэгги не была младенчески невинной. Они с Родни не стали любовниками, но вовсе не потому, что он этого не хотел, напротив, Мэгги установила определенные границы, а он всякий раз пытался отодвинуть их хоть немного дальше. Поэтому она не впервые оказалась прижатой к телу возбужденного мужчины. Мэгги не жаждала интимной близости с Родни и считала тогда, что природа ее чем-то обделила. Лишь спустя несколько месяцев после разрыва с Родни, наконец выбравшись из трясины горечи и отчаяния, Мэгги поняла, что в действительности ей были попросту неприятны его слюнявые поцелуи, полное пренебрежение к ее чувствам, навязчивое стремление заставить ее уступить его требованиям, лишь слегка замаскированным глазурью нежных чувств.

Тогда она решила, что Родни был прав, она действительно фригидна. Он не раз говорил ей об этом, сравнивая с многочисленными девушками, которые всегда готовы прыгнуть в постель. По наивности Мэгги не понимала, что Родни судит по собственному опыту! Но сейчас, когда Джек прижимал ее к своей широкой теплой груди, ее охватил жар — какая уж тут фригидность! Впрочем, Мэгги знала, что так будет, еще когда он прикоснулся к ней впервые. И чувствовала, что Джек тоже ее хочет, его возбуждение было очевидным.