Чернокнижница - Ее сердце Страница 19

— Какие уж тут обиды… — Вздохнул Поттер. — Звиздец, он звиздец и есть. Малфой?

— Я за него. Это не звиздец, Поттер, это кое-что похуже, не при дамах будь сказано. Что делать-то будем?

Вопрос был отнюдь не праздный. Вряд ли преподаватели полагали, что на наших субботниках мы пьем тыквенный сок и играем в шахматы. До сей поры я только тихо удивлялся, почему директор до сих пор не разогнала этот бедлам. Ну вот, похоже, и конец спектаклю, занавес, аплодисменты.

— Что делать, что делать… — Пробурчала Роза. — Снимать штаны и бегать. На четвереньках. По потолку.

— Конструктивно, — съязвил я. — Но проблемы не решает.

— Не идти к Санни? — Неуверенно предложил Поттер.

Мы с Розой наградили его такими взглядами, что василиск бы от зависти удавился.

— Джим, а ты чего так переживаешь? Твой отец никогда не был особо строгим…

— Блин, Роза! — Так и взвился Джеймс, но тут же сник. — Панибратством он тоже не страдает, знаешь ли. К тому же, он не только мой отец, но еще и всехний профессор. Где только у Санни голова?..

А вот этот вопрос был риторическим, и ответом на него стал наш с Розой совместный тяжкий вздох. Предстоящие субботние посиделки не обещали всегдашнего отрыва, игнорировать их — значило обидеть Санни, но присутствие профессора Поттера вряд ли поспособствует разрядке атмосферы.

На нумерологии мы уселись вместе, чтобы продолжить обсуждение предстоящей субботы. Профессор Вектор окинула нас удивленным взглядом и пробормотала: «Поттер, Уизли и Малфой. Куда катится мир…» Да, зрелище, действительно, не для слабонервных. Я ухмыльнулся, закрывшись учебником: это она еще не видела, что творится у Санни.

— Цвет изменить, брюхо оставить, — прошипела Роза из-за своего учебника.

Мы с Джеймсом воззрились на нее непонимающе.

Роза раздраженно вздохнула:

— Грог отменяем, пиво оставляем.

— Околеем же! — Недовольно прошипел в ответ Джеймс.

Мы помолчали, ожидая, пока Вектор прошествует мимо, вещая о правилах построения вероятностных кривых.

— А что, согревающие чары запретили?

Я энергично замотал головой:

— Гитары. Нельзя.

— Значит, теплые вещи у всех валлийская моль пожрала?

Вектор, привлеченная нашими шепотками, как бы невзначай остановилась за моей спиной.

«Под теплыми вещами мне твою грудь не видно!» — Написал я на полях конспекта и подвинул тетрадку Розе.

Роза показала мне средний палец.

— Высокие отношения! — Хихикнул Джеймс, чем лишил свой факультет трех баллов за болтовню на уроке.

Вектор, видимо, тоже не досталось сегодня «согревающего».

Субботним вечером гостиная Хаффлпаффа напоминала стойбище оленеводов Крайнего Севера. Не то чтобы я точно знал, как выглядят оленеводы Крайнего Севера. Но мы, закутавшиеся в свитера, мантии, пледы, одеяла, покрывала, даже оконные шторы, и сползшиеся тесной толпой к камину, должны были очень походить на эскимосов в их меховых одеяниях.[1] Из каждого «кокона» виднелись только нос и рука, держащая бутылку пива. Вопрос, пить ли пиво или не пить вообще, был разрешен вполне предсказуемо. Исключение из правила составил Хью — он держал здоровенную кружку с кофе, и мы с Санни — из наших одеял гордо торчали гитарные грифы.

Над замерзшими носами витала мысль о варке хотя бы глинтвейна, раз уж грог временно под запретом, но вина не было. «Не заказывали!» — Огрызнулся я, когда замерзающая общественность в лице Ала Поттера попеняла нам с Хью за отсутствие красного полусладкого. Натырить на кухне столько вина, чтоб хватило на всю честную компанию, представлялось весьма сомнительным.

Отсутствие горячительного и планирующееся присутствие профессора Поттера повергало «высокое собрание» в несвойственное ему уныние. Танцы не танцевались (а помогло бы согреться!), песни не пелись, даже пиво пилось вяло. Санни, похоже, оставила попытки расшевелить народ и теперь тихонько переговаривалась с Хью, периодически отбирая у него горячую кружку, чтобы погреть руки. Роза клевала носом в своем кресле — у нее по субботам была тьма-тьмущая факультативов, да и не выспались мы сегодня оба…

В конце концов мне это надоело. Я выпутался из пледа, раскутал гитару, кивнул Санни: присоединяйся, мол.

— Hold on little girlShow me what he's done to youStand up little girlA broken heart can't be that badWhen it's through, it's throughFate will twist the both of youSo come on baby come on overLet me be the one to show you…Роза очень любила эту песню.— I'm the one who wants to be with youDeep inside I hope you feel it tooWaited on a line of greens and blues

Just to be the next to be with you!

— Подхватила Санни первым голосом.

Песня, что называется, «пошла», и нас с Санни понесло. Мы никак не могли остановиться, раз за разом повторяя припев и коду, составляя различные каноны и меняя тональности, пока не забрались так высоко, что оба дружно пустили «петухов». Когда и как небыстрая, в общем-то, песенка трансформировалась в зажигательную «Tutti-Frutti», я и сам не понял. Но дело было сделано: народ оттаял, крышки пивных бутылок зачпокали веселее, кое-кто даже побросал пледы и начал танцевать…

О грядущем пришествии Поттера все забыли напрочь. Мы с Санни безостановочно горланили рок-н-роллы позабористее, чтобы общественность снова не замерзла и не впала в анабиоз.

После пятого «Rock Around the Clock» на бис я вымотался так, словно сам танцевал пять рок-н-роллов подряд. Охрипшее горло срочно требовалось чем-нибудь смочить, я заозирался в поисках бесхозного пива… Не обращая внимания на воцарившуюся в гостиной тишину — надо же и помолчать когда-нибудь для разнообразия! — я нацелился на величественно проплывающую мимо бутылку, но опоздал. Чья-то не в меру наглая и сверх всякой меры ловкая рука сграбастала облюбованную мной бутылку прямо перед самым моим носом.

Я уже открыл рот и издал первый возмущенный звук типа «Э!», когда осознал, что на меня в упор смотрят зеленые глаза из-за захватанных стекол очков.

— Однажды ловец — всегда ловец! — Ухмыльнулся профессор, открывая пиво.

Повинуясь тихому: «Акцио!», бутылка радостно выпрыгнула из рук Поттера и помчалась ко мне.

— А Малфой — он и в Азкабане Малфой.

Я с наслаждением сделал несколько глотков. Мозги мои, где вы?! Хамить Гарри Поттеру, Герою войны, профессору, пусть даже в Барсучьей гостиной, где все позволено… Вон и Роза на меня квадратными глазами смотрит, пальцем у виска крутит…

Ухмылка профессора превратилась в печальную улыбку:

— Туше, мистер Малфой. Но не шутите с такими вещами, на это надо иметь право.