Людмила Леонидова - Женихи из Брэнсона Страница 19

Мысль о том, что опытная в любви леди составляет конкуренцию их вновь вспыхнувшему чувству, начала мучить Машу, как только телефон Джона замолчал. Маша не хотела себе сознаваться в том, что по возвращении в Москву все время размышляла о том, как ей поступить. Она взвешивала все «за» и «против».

Чаша весов неожиданно дрогнула в связи с некоторыми обстоятельствами. Когда они с Оксаной прилетели в Москву, то наткнулись в Шереметьево-2 на человека, с которым после развода у Маши был роман. С букетом великолепных роз, в безупречно элегантном костюме он шел им навстречу.

— Автомобиль заказывали? — Мужчина покрутил брелоком, на котором, как у заправского таксиста, висел ключик от «Вольво».

Маша после многочасового перелета и впечатлений так толком и не разобралась: действительно он встречал именно ее или по какому-то стечению обстоятельств кого-то еще.

Усадив женщин в темно-синюю красавицу, Петр на минутку исчез и, вернувшись, сообщил, что теперь они могут ехать.

— Тетя Маша, это кто? — спросила полусонная после смены часового пояса Оксана.

— Коллега по работе, — громко, чтобы слышал Петр, отозвалась Маша.

Вполоборота, следя за дорогой, мужчина едва улыбнулся, но поддакнул, соглашаясь. На самом деле его роль в жизни Маши была куда значительнее.

В начале девяностых институт, в котором работала Маша, совсем перестал платить зарплату. Все м.н.с., то есть младшие научные сотрудники, подались в «челноки». Разодетые в китайские тряпки, они приходили хвастаться своей новой жизнью. Не выезжавшие дальше Сочи новоиспеченные коммивояжеры быстро приспосабливались к новой ситуации, расширив географию своих путешествий. В опустевших, неухоженных коридорах института, тех, что не успели сдать внаем, звучали новые слова: «растаможка», «пошлина», «пограничный контроль». Младшие были шустры и предприимчивы.

Машу с детства приучали к мысли, что торговля, спекуляция — это стыд и позор. Она любила свою профессию, знала все ее тонкости, умела кропотливо и много работать, и при этом… ничего не зарабатывать. Одежда, которая ей как доктору наук иногда доставалась по талонам на распродажах, поизносилась. Чтобы приобрести в кооперативных магазинах новую — денег не было. Все сбережения после очередной реформы превратились в пыль. Раскрасавец муж, лежа на диване, роптал: «У всех жены добытчицы, кто одежду, кто еду в дом тащит, а у меня…» Однажды она услышала, как Олег говорил кому-то по телефону: «Моя ученая крыса просто достала».

В тот вечер, взглянув на себя в зеркало, Маша ужаснулась. Давно не видавшие стрижки волосы непослушно торчали в разные стороны, неразглаженные морщины молили о креме. Сношенные туфли и застиранная блузка завершали образ ученой крысы. Хлопнув дверцей пустого холодильника, Олег ушел в «ночное», а Маша, озверев от несчастной жизни, позвонила подруге.

— Могу пригласить на прием, — предложила та.

— Что за прием? — поинтересовалась Маша.

— Презентация книги моего шефа.

— Где?

— В концертном зале «Россия».

— Небедный шеф, — присвистнула Маша.

— Богатые спонсоры, — уточнила подруга.

— А мне не в чем, — вздохнула Мария.

— Материальную помощь обедневшие доктора наук принимают?

— Доктора наук принимают любую помощь.

Через час Маша сидела в парикмахерской, и мастер умелой рукой стриг, причесывал, взбивал гель, а спустя еще полчаса прямо из шикарного магазина они ехали на прием.

— Преображение! — всплеснула руками подруга, подводя Машу к большому зеркалу в холле.

Перед Машей предстало отражение в виде двух светских львиц. Шелковые платья с высокими плечами. У Маши — голубое с приличным делькольте на спине, у подруги — бордо с высоким разрезом спереди.

Поднявшись эскалатором на самый верх, женщины попали в красиво украшенный зал. Хрустальные люстры заливали ярким светом пышно накрытые столы: икра, лососина, шампанское.

— Я чувствую себя Золушкой, попавшей на бал, — ахала Маша.

— Давно бы пора, — укоряла подруга, — а то сидишь в своем институте, как…

— …Крыса ученая, — подсказала Маша, и от выпитого шампанского им стало необычайно весело. Дамы весело расхохотались.

— Ну какая же ты крыса? — аккуратно подтирая платочком глаза, чтобы не растеклась тушь, продолжала заливаться подруга, — ты настоящая королева. Одни волосы чего стоят!

Модный парикмахер потрудился на славу, повозившись с непослушными волосами королевы. Открытая шея молодила, а пышность затылка подчеркивала необычный цвет и структуру волос.

— Машка, это ты? — К подругам подкатился плотный мужчина с новомодном клетчатом пиджаке.

— Петя! А ты как тут оказался? — весело воскликнула Маша.

Подруга сделала круглые глаза и прошептала ей на ухо:

— Это наш спонсор, откуда ты его знаешь?

— Мы с Петей учились на одном курсе. Потом я пошла в аспирантуру.

— Я тоже пошел.

— Да-да, — припомнила Маша. — А я еще в до-кто-ран-туру. — От выпитого язык стал заплетаться.

— Вот туда я не пошел.

— И правильно сделал, — оценивающе взглянув на бывшего сокурсника, заключила Маша, — а то бы тоже стал ученый крыс.

— Э, дамы, может, мы поедем отсюда, развлечемся? — предложил Петр.

— Конечно, поедем, — согласилась Маша.

После этого вечера ее жизнь в корне изменилась. Петр пригласил Машу на хорошо оплачиваемую работу. Расчетливый предприниматель, он умело заключал сделки. Заказы сыпались как из рога изобилия. Фирма процветала и расширялась, за короткий срок превратившись в предприятие, не уступающее по размерам бывшему Машиному институту. В ведении доктора наук Марии Петровны был большой штат сотрудников. Она самостоятельно руководила целым подразделением.

Старые платья отправились в мусорные корзины. Строгие офисные костюмы и блузоны выстроились в ряд в новом шкафу по соседству с разнообразными туфельками, галошками, мокасинами, ботиночками.

Маша затеяла евроремонт. Пластиковые окна пришли на смену старым, которые самопроизвольно закрывались и открывались, вопреки желанию их владельцев. Итальянский кафель в ванной и кухне блистал. Джакузи булькала и недовольно урчала, не желая обмывать Олега после ночных гулянок. Советский антиквариат — «софа-юбилейная» — уступила место первой в ее жизни настоящей кровати.

С Петей они почти не виделись. Тот редко появлялся в офисе. Частые командировки и интенсивная деятельность бизнесмена не оставляли свободного времени. Иногда, выкроив минутку, Петр заскакивал к Маше:

— Может быть, перекусим?

Однажды после одного такого «перекуса» ему удалось затащить ее на свою престижную дачу. «Фазенда», как называл ее Петр, раскинулась на нескольких гектарах к западу от Москвы. Там, среди сосен и берез, спрятался старинный деревянный особняк. Дом был устроен в лучших русских традициях, с роялем в музыкальной комнате, библиотекой и террасой. Комнаты для отдыха располагались на втором этаже. Там, на металлической кровати с панцирной сеткой, они в первый раз переспали. Просто так, без любви, чтобы отвлечься от нудных будней, по немому обоюдному согласию. Петр обладал всеми качествами любовника: импозантный, богатый нувориш, щедрый на подарки и знаки внимания. Неизвестно почему, но Маша не отвергла его. Наверное, потому, что все было как бы по правилам игры: ужин в дорогом ресторане с оркестром, шампанское, танцы.