Кендрик Шэрон - Мой любимый босс Страница 2

— Это неважно.

Наташа предпочла оставить без внимания его тон, сделавшийся вдруг угрюмым и подавляющим.

— Что-то случилось, да, Рафаэль?

По какой-то необъяснимой причине он на один короткий миг почувствовал проблеск искушения, прежде чем губы сложились в аристократически пренебрежительную гримасу, к которой он редко прибегал, общаясь с Наташей.

— Ты не вправе задавать мне подобный вопрос, — холодно отозвался он.

Да, она это знала и, по большей части, принимала. Так же, как принимала слишком много других вещей в его жизни. Например, женщин, которые иногда делили с ним постель и спускались позавтракать утром, все такие восхитительно растрепанные и розовощекие, спустя долгое время после того, как он уезжал в Сити. Они хихикали, требуя, чтобы она сделала им французский тост или апельсиновый сок, и Наташино сердце разрывалось на части от ревности.

Правда, в последнее время их что-то не наблюдалось, так что, наверное, сейчас он как раз движется в этом направлении. Может, это и не дает ему покоя? Может, какая-то женщина дала ему отставку, для разнообразия?

Но потом Наташа подумала о сводной красавице сестре Рафаэля, которая чуть ли не на целое поколение моложе его. Не могла ли она стать причиной его внеплановой поездки в Италию? Наташа прочистила горло.

— С Элизабеттой ведь все в порядке, да?

Рафаэль замер, не донеся чашку до рта, и со стуком поставил ее на блюдце.

— Почему ты спросила о моей сестре?

Наташа пожала плечами, вспомнив тревожный телефонный звонок от психиатра Элизабетты пару недель назад, после которого Рафаэль сидел в кабинете до темноты.

— Просто какое-то смутное предчувствие.

— Ну, так оставь свои предчувствия при себе! — вспылил он. — Я плачу тебе не за них!

Его слова словно острым ножом пронзили ей сердце.

— Да, конечно. Мне не следовало ничего говорить. Прошу прощения.

Но Рафаэль заметил чуть заметное подрагивание ее губ, которое она безуспешно попыталась скрыть, и со вздохом смягчился.

— Нет, это мне надо извиниться, дорогая. Я не должен был так с тобой говорить.

Да, иногда он называл ее ласковым словом «дорогая», но, разумеется, ничего романтического в это не вкладывал. Неужели она просто старается закрывать глаза на тот факт, что ее положение здесь медленно подрывается? Неужели дождется, когда оно станет совсем неприемлемым, прежде чем наберется мужества уйти от него?

— Я лучше пойду, — натянуто проговорила Наташа. — Хочу испечь пирожные — Сэм приведет друга. — И она отвернулась, пока он не заметил глупые слезы, щипавшие глаза.

Но Рафаэль увидел застывшие плечи девушки, и только теперь до него дошло, что он обидел ее. Что бы там ни было, Наташа этого не заслуживает, решил он. Возможно, пора рассказать обо всем кому-то еще, кроме своего поверенного. Трой видит все только в черно-белых тонах, как все адвокаты. Им и платят за практическое решение вопросов, а не за эмоции.

Но даже для человека, который всю жизнь бежал от чувств и их неприятных последствий, бывают моменты, вот как сейчас, когда избежать их невозможно. Наташа ведь женщина, а у женщин дело с чувствами обстоит куда лучше, чем у мужчин. Наверняка не будет вреда, если он ей расскажет.

Большую часть из своих тридцати четырех лет Рафаэль провел, нажимая на все нужные кнопки, но больше всего он любил власть, сопутствующую достигнутому успеху. Но в последние недели этот успех как-то ускользал от него, и это ощущение ему совсем не нравилось.

— Наташа?

— Да, — отозвалась она, но не повернулась, прогоняя остатки слез.

Она скажет ему правду, даже если он не захочет ее услышать.

— Элизабетта в клинике, — без обиняков сообщил Рафаэль. — Она была тайно переправлена в Англию, и я ужасно боюсь, что пресса найдет ее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наташа застыла, все ее страхи рассыпались в пыль.

— Что?

— Моя сестра была помещена в частную клинику на юге Англии в состоянии крайней депрессии, — пояснил Рафаэль.

Наташа сморгнула слезы и повернулась, непроизвольно протянув к нему руки в инстинктивном жесте утешения. Но увидела, как он вздрогнул и уставился на них, словно этот всплеск эмоций был чем-то неуместным, и она уронила их.

— Мы пытаемся удержать это в тайне от газетчиков.

— Мы?

— Я. Трой. Врачи. Они боятся, что это может усугубить ее стресс. Если газетчики разнюхают, то станут преследовать Элизабетту, когда ее выпустят, — и рецидив неминуем. Охрана в клинике надежная, но папарацци всегда крутятся поблизости в надежде разнюхать что-нибудь новенькое.

— Ох, Рафаэль, — выдохнула Наташа. — Бедная Элизабетта! Что случилось?

Ему хотелось сказать Наташе, чтобы не смотрела на него так, поскольку ее сочувствие вызывало у него те чувства, которые он сейчас испытывать не должен. Например, желание раскрыть ей объятия и положить голову на ее плечо, а потом…

Но он должен держать себя в руках, а не распускать нюни перед своей экономкой, черт возьми!

Рафаэль вынудил свои мысли вернуться к неприятным фактам.

— Ты же знаешь, у нее никогда не было стабильного воспитания. Мама родила ее, когда ей было уже за сорок, чтобы угодить своему новому мужу. — Рафаэль в то время был подростком и помнил ощущение заброшенности из-за маминой новой одержимости. Но он всем сердцем полюбил малышку, хотя вскоре после этого уехал учиться в университет. — Однажды Элизабетта сказала мне, что родители были разочарованы, когда она родилась. Ее отец хотел наследника, которому бы передал бизнес, а артистичная взбалмошная девчонка никак не годилась на эту роль. Возможно, именно это и посеяло семена ее депрессии. — Он пожал, плечами, и лицо его потемнело. — Впрочем, кто знает?

— Но что-то ведь случилось, да? Что послужило толчком? — тихо спросила Наташа. — Мужчина?

— Ты очень проницательна, Таша, — мягко проговорил Рафаэль. — Элизабетта думала, что он любит ее, но, разумеется, он польстился на ее богатство. Проклятые деньги!

Наташа закусила губу. Порой работа на такого могущественного человека, как Рафаэль, означает необходимость говорить ему то, чего он не хочет слышать, — поскольку никто больше не осмеливается. За исключением, возможно, Троя, адвоката Рафаэля.

— По-моему, это несправедливо, Рафаэль. Ты баснословно богат, но это ведь не влияет негативно на твою жизнь, не так ли? Деньги приносят тебе удовольствие, — сказала она, смягчив правду улыбкой. — Поэтому ты не можешь сказать, что богатство является корнем всего зла.

Губы Рафаэля сжались. Вот что бывает, когда доверяешься кому-то. Его едва сдерживаемая злость теперь обратилась на Наташу.