Пола Сангер - Сумасбродный шаг Страница 20

— А где ты жил раньше? И почему ты… — Марджори умолкла, заметив входящую в комнату мать Фрэнка со стеклянным блюдом в руках. За ней, принюхиваясь, трусил пес.

— Он так увлекся ухаживаниями, что забыл рассказать вам о себе подробнее? — спросила Барбара, опуская блюдо на кушетку рядом со стулом Марджори. — Он долго жил в Далласе. Потом я заболела, и он вернулся домой, чтобы ухаживать за мной. Выкупил у меня мой дом…

— Только в целях самозащиты, — сказал Фрэнк. — Так, по крайней мере, у меня есть шанс бороться против присутствия пернатых и покрытых шерстью жильцов в моей постели. И тебе прекрасно известно, мама, что Даллас мне надоел.

— Он отказался от процветающей практики…

Фрэнк поднес Марджори блюдо с кусочками пиццы, затем с видимым удовольствием принялся уплетать их сам.

— Из чего это приготовлено, мама? Такой необычный вкус.

Рука Марджори с пиццей застыла в двух дюймах от ее рта. Выглядел ломтик вполне заурядно.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее хозяйка. — Животные питаются такими вещами, что о них и говорить неприятно, но, чтобы там ни утверждал Фрэнк, человеческая пища в нашем доме такая же, как и везде.

Марджори улыбнулась. Ей нравился суховатый, приземленный юмор Барбары. А веранда, несмотря на свой захламленный вид, была очень уютной. Она расслабилась, откинувшись на спинку старого стула с провисшим сиденьем.

Максвелл оставил свои попытки добиться пиццы и улегся на пол у ног Марджори. Через мгновение у него на спине оказалась белка. Пес вскочил на задние лапы и начал неистово лаять, белка проворно перескочила на книжный шкаф, где, усевшись, принялась вылизывать хвостик.

Марджори вдруг поняла, что это не та белка, которую Фрэнк достал из холодильника. Та продолжала спокойно сидеть на подоконнике. Барбара выбранила пса, и он, присмирев, лег на пол, бросая время от времени испуганные взгляды на книжный шкаф.

— Может быть, стоит удалить животных к субботе, как вы думаете? Не помешают ли они вашим родителям?

Пусть помешают, чуть не сказала вслух Марджори, тем легче будет объяснить папе, почему этому так называемому роману суждено закончиться.

— Обычно они себя хорошо ведут, — продолжала Барбара, — но иногда белкам приходит в голову полакомиться, а мои булочки с орехами их любимая пища.

— Хорошо, что не рождественский пирог, — лениво вставил Фрэнк. — Это, конечно, не свидетельствует об их утонченном вкусе…

Барбара выглядела взволнованной.

— Я бы не хотела расставаться с ними, — начала она. — Но в таких случаях, думаю, очень важно произвести хорошее впечатление.

— Не стоит ничего менять, — сказала Марджори.

— Серьезно? Вы и впрямь так считаете? Уверена, что мне понравятся ваши родители. Как я вам уже говорила, когда у меня случилась эта неприятность с сердцем, Фрэнк…

— Извини, что перебиваю тебя, мама, — сказал Фрэнк, подымаясь с места. — Но я обещал Марджори пораньше привезти ее домой, у нее завтра слушание в суде.

Марджори встала и огляделась по сторонам, ей отчего-то не хотелось покидать эту захламленную и вместе с тем такую уютную веранду. Сама того не желая, она вздохнула и повернулась к Фрэнку.

Он наблюдал за ней, и в его пристальном взгляде таилось нечто такое, что сразу заставило ее покраснеть. На мгновение Марджори ощутила себя персонажем с фотографии из мужского журнала, но тут же взяла себя в руки. Она не могла понять, почему он смотрит на нее с вожделением. Куда девалась его прежняя холодность? И почему она краснеет как девчонка от этих взглядов… Неужели они оба так заигрались, что начали входить в роли?

— Увидимся позже, мама, — отводя взгляд от Марджори, сказал Фрэнк. — Мне тоже надо пару часов поработать.

Максвелл последовал за ними к машине и стоял, скорбно склонив голову, пока Фрэнк жестом не пригласил его внутрь.

— Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил он Марджори.

Она покачала головой, но вскоре поняла, почему он спрашивал. Сеттер запрыгнул на узенькое заднее сиденье автомобиля и положил свою морду Марджори на плечо.

— Извини, — сказал Фрэнк. — Но так он выражает свой восторг. С людьми, которые ему не нравятся, он этого не делает. И ты явно понравилась моей матери.

— Неужели она думает, что у нас это всерьез, Фрэнк? Почему ты не сказал ей, что мы только прикидываемся влюбленными?

— Проведя час в ее обществе, надеюсь, ты смогла понять, что ее трудно назвать хорошей актрисой.

— Да. Но… — Марджори умолкла. Барбара была открытой и прямой, слишком откровенной, чтобы принять участие в спектакле, разыгрываемом ими перед отцом. — Ты мог хотя бы предупредить меня.

— Зачем? Я был уверен, что ты не оплошаешь в любой ситуации.

Марджори не сочла это комплиментом.

— И все же зря ты не посвятил Барбару во все это. Ведь нам нет необходимости убеждать моего отца, что свадьба неизбежна.

— Разве? Выходит, работа по составлению брачного контракта проделана мною впустую? А я все так хорошо продумал!

— Фрэнк, что за глупости…

— Например, думаю, что будет справедливо, если за исправление прикуса нашим детям заплатишь ты, поскольку в моей семье у всех ровные зубы.

— Только не у тебя, потому что я их тебе сейчас выбью.

— Или вот еще что: собираешься ли ты брать мою фамилию? В общении это намного удобнее, так как нет необходимости, представляясь, называть разные фамилии. И потом, подумай о детях…

Как ни старалась Марджори этому противостоять, но в ее воображении невольно возникла радужная картина. Дети… с ее каштановыми волосами, солнечной улыбкой Фрэнка и обезоруживающей логикой, присущей им обоим.

Она вздохнула и улыбнулась. Но тут же отыскала аргумент против.

— У таких родителей как мы, отпрыски только тем и будут заниматься, что спорить.

Фрэнк задумался.

— Вероятно, тут ты права. Придется это как-то пережить. Теперь насчет фамилии. С профессиональной точки зрения, я, конечно, могу понять, что ты захочешь сохранить свою девичью фамилию. И все же компанией «Макензи и Макензи» будет легче управлять, чем компанией «Макензи и Стоун», а поскольку тебе придется все начинать заново, то лучше всего…

— Хорошо, что ты снял ручку с дверцы, Фрэнк, иначе я бы уже выбросилась отсюда.

— Я не снимал ее. Ее там не было.

— Не важно. Напомни мне подарить ее тебе на Рождество.

— Как это любезно с твоей стороны. Но ты уклонилась от темы. Угроза выброситься из машины и погибнуть связана с твоим нежеланием сменить фамилию? Тебе не кажется, что это не слишком удачный довод в споре?

— Это ты уклонился от темы, — оборвала его Марджори. — Если ты не возражаешь, чтобы твоя мать думала, что ты от меня без ума, почему ты не захотел, чтобы она рассказала мне о тебе?