Пола Сангер - Сумасбродный шаг Страница 21

— Это ты уклонился от темы, — оборвала его Марджори. — Если ты не возражаешь, чтобы твоя мать думала, что ты от меня без ума, почему ты не захотел, чтобы она рассказала мне о тебе?

— Ты же знаешь матерей. Вечно они все преувеличивают.

Марджори улыбнулась и спросила с издевкой:

— Ага, выходит, твоя практика в Далласе не была процветающей?

— Без сомнения, она процветала, — с гордостью возразил Фрэнк. — Главным образом потому, что в Далласе летом весьма жарко и кроме работы нечем заняться.

— Ты можешь хоть раз быть серьезным? — Марджори заерзала на сиденье. — Давай перестанем играть в будущих супругов и вернемся к реальным делам. В пятницу у нас с тобой последняя встреча с Полой и Марком. Я помню, что ты предложил провести ее у тебя… Но думаю, лучше все же встретиться у меня, потому что мой кабинет намного удобнее.

— Думаешь, дело затянется?

Марджори пожала плечами.

— Возможно, нам удастся все завершить быстро… если ты будешь вести себя разумно.

— Я всегда веду себя разумно. А в данном случае отнюдь не я требую невозможного. Предприятие принадлежит Марку, и ему совсем не по душе предоставлять Поле партнерство, уж не говоря о большем.

— Если он получает все, что он готов предложить взамен?

— Выходит, она рассматривает возможность обмена?

— Это зависит от того, что он предложит.

— Я поговорю с ним. Мне почему-то кажется, что тебе не терпится покончить с этим делом, Марджори.

— Но не за счет ущемления прав моей клиентки, — твердо сказала Марджори. — Хотя следует признать, что неприятности отца и этот чертов муженек прибавили мне проблем настолько, что хотелось бы избавиться хоть от одной из них.

— Чертов муженек… надеюсь, ты имеешь в виду не меня? А, должно быть, ты так именуешь своего нового клиента, дорогая?

Марджори тут же пожалела, что распустила язык.

— Я напрасно тебе это сказала. И не собираюсь сообщать тебе имя, а то ты еще позвонишь его жене и спросишь, не нужен ли ей адвокат.

— Я вижу, тебе не хочется лишний раз противостоять настоящему профессионалу, не так ли?

— А тебе, я вижу, больше хочется сохранить меня в качестве оппонента, чем сделать своим партнером. Что бы ты там не говорил, — с досадой отозвалась Марджори. Несмотря на то, что она вовсе и не собиралась становиться его партнером.

Он не ответил. Марджори тоже предпочла замолчать.

Вдалеке замаячили очертания здания компании, и Фрэнк аккуратно въехал в гараж, где Марджори оставила свою машину.

— Ты напрасно из-за этого волнуешься, милая, — вкрадчиво сказал он на прощание. — Я, безусловно, предпочитаю, чтобы ты стала моим партнером. И если ты на это решишься, то взамен наших препирательств в суде я смогу предложить тебе другие игры, играть в которые и ты, и я будем с большим удовольствием.

7

По пути домой Марджори никак не удавалось полностью сконцентрировать внимание на дороге, и, даже войдя в подъезд своего многоэтажного дома, она продолжала размышлять, каким образом Фрэнку постоянно удается заставить ее сказать больше, чем ей хотелось. Она давно приучила себя следить за своими словами, но, сталкиваясь с Фрэнком Макензи, она, похоже, вдруг забывала, что надо держать язык за зубами.

Фрэнк даже не прикладывал особых усилий, чтобы вызвать ее на откровение, и это раздражало. Хотя, возможно, в этом и заключается его секрет, думала она. Он всегда ведет себя настолько непринужденно, что заставляет ее забыть об осторожности.

«Игры, в которые ты и я будем играть с большим удовольствием…» Да, этому человеку нет равных в умении выражаться двусмысленно. Но высказывания вроде этого ничего не значат, попыталась она уговорить себя. Ему просто надо было, чтобы последнее слово осталось за ним. В его намерения явно не входило лишать себя удовольствия лишний раз поддеть ее — в суде или за его пределами — независимо от того, какой смысл он вкладывал в свои слова о «других играх».

Марджори не покидала мысль о том, что же у него действительно на уме. Или, точнее, что бы он сделал, если бы вел себя серьезно. Если он вообще на это способен. Мог бы он, например, поцеловать ее по-настоящему… И что бы она при этом почувствовала?

Но Марджори тут же запретила себе подобные мысли, с иронией подумав, что поцелуй требует молчания. А Фрэнк, вероятно, не способен надолго лишить себя удовольствия вести словесные баталии.

Остановившись, чтобы забрать почту, она неожиданно увидела отца, стоявшего возле стойки консьержа. На плече у него висела сумка с рекламой большого универмага, и он, похоже, уже давно находился здесь.

— Папа, — воскликнула она, — что ты здесь делаешь?

Отец повернулся к ней.

— Привет, Марджори. Неудивительно, что консьерж не мог до тебя дозвониться. Не смотри на меня так, я не собираюсь к тебе переезжать.

Странно, подумала Марджори, что его реакцией на такой простой вопрос стала попытка заверить ее, что он не собирается уходить из дома. Неужели трения с матерью оказались серьезнее, чем она думала?

Чувство тревоги, впервые появившееся у нее после разговора с матерью, усилилось.

— Мама отыскала это в своем любимом универмаге и подумала, что, возможно, тебе понравится, — продолжал Патрик, протягивая ей пакет. — Она купила это на распродаже. Просила меня заглянуть к тебе, чтобы ты примерила.

Марджори решила, что содержимое пакета, скорее всего, являлось предлогом дать ей возможность наедине поговорить с отцом.

— Тогда поднимемся ко мне, — сказала она. — Я как раз собиралась приготовить на ужин яичницу. Поужинаешь со мной?

Ей показалось, или отец действительно заколебался? Но мгновение спустя он повесил пакет на плечо и последовал за ней к лифту.

— Ладно. И я даже не скажу матери, как ты питаешься.

Марджори улыбнулась ему.

— За это ты получишь лишний ломтик сыра к своей порции.

В лифте она старалась не рассматривать отца, но трудно было не обратить внимания на его осунувшееся лицо и запавшие глаза.

Ты слишком многого просишь, мама, подумала Марджори. Я не могу не заметить того, что происходит. Я должна что-то предпринять…

Девушка повернулась спиной к отцу, чтобы вставить ключ в замок, и сказала:

— Ты неважно выглядишь, папа.

И тут же затаила дыхание. Что он ей скажет?

Ему не удалось скрыть от нее своего напряжения, когда он с притворным равнодушием пожал плечами.

— Ничего особенного. Я уже не молод, и у меня нет тех амбиций, что раньше. И вообще я подумываю бросить преподавание. — Нельзя было не отметить бравады в его голосе.