Элен Алекс - Забытая мелодия Страница 20

Каталина знала, что в городе много всевозможных обществ и групп поддержки людей, попавших в какие-нибудь нестандартные условия существования. Но одно место показалось Каталине связанным с жизнью более реально, чем все остальные.

И этим местом были некие курсы по прикладной психологии и внутреннему самоанализу, организованные профессорами местного университета.

Каталина даже сходила туда сама и посетила одно занятие. И вся эта идея показалась ей вполне сносной.

Вокруг нее были такие же, как и она, люди. Просто проблем эти люди навыдумывали себе немного больше, чем все остальные.

И Каталина поняла, что это — единственная реальность, которую она на данном этапе может предложить своей Лиз. И теперь дело было совсем за немногим.

А именно: приложить все силы для того, чтобы уговорить Лиз выйти из дома на улицу и добраться до этих самых курсов.

Лиз от этой затеи отказалась категорически.

— Лиз, — сказала Каталина, — это всего лишь какие-то курсы по психологии, и там совершенно нет ничего страшного.

— Нет, — твердо сказала Лиз.

— Лиз, сделай это ради меня.

— При чем здесь ты? — удивилась Лиз.

— Мне очень плохо, когда тебе плохо. Тебе нужны люди, и эти курсы — единственное, что я могу тебе на данном этапе предложить, потом мы придумаем что-нибудь новое.

— Может, мы как-нибудь проскочим мимо данного этапа? — предложила Лиз.

— Лиз, там обыкновенные люди, просто это люди с проблемами. Я тоже пойду с тобой и посижу на занятиях, мне тоже все это очень интересно.

— Что интересно? Посмотреть на то, как люди с проблемами пытаются строить из себя нормальных людей?

— Вот видишь, ты зациклилась на своей проблеме, а ведь я ничего особенного не сказала.

— Это тебе так кажется, что ты ничего особенного не сказала, мы ведь теперь с тобой люди разных миров и говорим, поэтому, на разных языках.

— Что ты выдумываешь, ты такой же человек, как и я.

— Да, — сказала Лиз, — только почему-то в твоих устах эти слова звучат почти как комплимент в мой адрес.

Беременная Каталина рухнула в кресло. Она устала, и у нее уже не было в запасе никаких слов, чтобы переубедить Лиз.

Лиз видела, как Каталина старается, и ей было жаль сестру.

Наступила тишина, и в наступившей тишине Лиз смогла спокойно подумать о том, что если она и пойдет на эти курсы, то ее за это там никто не съест. Оставалось только подумать, как с наименьшими затратами эмоций проехать по городу.

— А если меня кто-нибудь узнает по дороге? — спросила она Каталину.

— Мы наденем тебе темные очки, — радостно вскочила с кресла Каталина.

— Не думаю, что это очень нам поможет, — сказала Лиз.

Тот день совершенно не предвещал ничего нового и интересного.

На курсах по прикладной психологии шел разбор домашнего задания. Мы с Эдди сидели, как обычно, за последним столом, и нам было спокойно и легко.

На этих своих курсах мы были, как рыбы в воде. Как только мы приходили сюда, мы сразу же начинали понимать, что прекрасно могли бы обойтись и без этих своих курсов, так здесь все было легко, просто и понятно.

Но только, чтобы понять это, нам надо было обязательно сюда прийти. А обычная, нормальная жизнь давила на нас своими неразрешимыми проблемами, заботами и равнодушием.

На дом была задана тема: «Я в критической ситуации». И двое парней с наших курсов уже успели наврать, как бы они здорово поступили, окажись они в такой ситуации на самом деле.

Они, конечно же, спасли бы от какой-нибудь неописуемо невероятной беды и своих несуществующих девушек, и весь наш огромный город, да и весь оставшийся мир.

И мы с Эдди уже было собрались выйти к кафедре и во всех красках описать, как бы мы спасли всю нашу беспомощную галактику. Но дверь в аудиторию, где мы занимались, вдруг открылась, и на пороге появился заведующий.

— Ребята, — заговорщицким голосом сказал он, — я хочу представить вам Лиз Роуз, у нее небольшие проблемы, и мы предложили ей походить на наши курсы.

Я ушам своим не поверил. Но в аудиторию действительно ввезли инвалидную коляску, на которой сидела наша Лиз.

Беременная сестра Лиз Каталина тоже вошла в аудиторию. Но ее прихода мы практически не заметили. Во все глаза мы смотрели только на Лиз.

Мы все, конечно, слышали, что произошло с прекрасной танцовщицей Лиз Роуз, но никогда не думали, что увидим ее рядом с нами. И когда ее ввезли на инвалидной коляске в нашу аудиторию, то мы все, и парни, и девушки, и люди более солидного возраста, как один, раскрыли рты.

А я еще и привстал со своего места.

Лиз подняла глаза и посмотрела на нас и на то, куда она попала. А потом она встретилась со мной взглядом.

И я прочел в ее глазах все ее горе, печаль и неизвестность. А также то, что последняя надежда в ее жизни теперь будет связана с такими же ущербными людьми, как я.

В аудитории тут же началась радостная церемония представления нас друг другу, я видел, что Лиз еле дождалась ее конца. Я очень хотел сделать для нее что-нибудь безумно хорошее и необыкновенное.

Но единственное, что я мог бы предложить ей сейчас, так это просто подойти, опуститься перед ней на колени и признаться в любви.

Но уж чего Лиз совсем не нужно было в этот момент, так это моего признания в любви.

Наши преподаватели, два известных психолога, предложили Лиз и ее сестре пройти в последние ряды, где они могли бы расслабиться и потихоньку начать привыкать к новой обстановке и новым людям. Занятия спокойно продолжались дальше, но в воздухе уже стал витать совсем другой настрой.

В нашем саду, среди чертополоха, появился прекрасный сломанный цветок.

Всем стало не до занятий, все украдкой оглядывались на Лиз. И я тоже еле сдерживал себя, чтобы не вывернуться в ту сторону, где сидела Лиз, и не начать пялиться на нее во все глаза. Но уж хоть я-то должен был ничем не нарушать ее покой.

Потом я вышел к кафедре и постарался всех очень насмешить своим рассказом о том, как бы я спас неизвестно от чего всю нашу беспомощную галактику. Для полноты картины я включил в рассказ и свои детские мечты о том, что стану космонавтом, и свои взрослые размышления о всеобщем счастье и благоденствии.

Помню, я глупо метался перед аудиторией и без умолку что-то говорил. Я старался ничего не упустить и охватить необъятное.

— Мировое вселенское благополучие по частичкам находится в душе каждого из нас, — говорил я, — и именно поэтому в какой-то степени мы все — космонавты собственной судьбы. И если нас так никогда и не хватит на большие и великие дела, мы не должны отчаиваться и опускать руки. Если мы друг с другом поделимся той добротой, которая находится внутри каждого из нас, то только так мир выживет, солнце не погаснет, цветы не завянут, а реки не выйдут из своих берегов.