Джессика Стил - Обнаженная для любимого Страница 22

Девушка не могла дождаться окончания рабочего дня, который казался невероятно долгим. Она надеялась, что, оставшись в привычной домашней обстановке, забудет о существовании такого человека, как Нэйлор Карделл, забудет обо всем, что происходило этой ночью и этим утром.

До выходных Элеонор почти не появлялась дома, а заезжала на короткое время, чтобы немного поспать, принять душ, переодеться и прихватить с собой что-нибудь из вещей. Она предпочла пользоваться загородными электричками и подземкой, чтобы не терять время в пробках, и потому вернула машину Ромилли.

В те короткие часы, когда Ромилли видела свою мать, она не узнавала ее. Это была совершенно другая женщина, нежели та, какой она знала Элеонор всю свою жизнь.

Мать была собранна и решительна. Все страхи, все сомнения отступили. Ромилли не могла нарадоваться на эти перемены.

Элеонор и внешне преобразилась, она стала подобраннее, улыбчивее, тверже и приятнее в общении. Если и прежде она неизменно вызывала симпатию, то теперь окружающие просто восхищались ею.

В пятницу, субботу и воскресенье она почти не покидала своего нареченного. А в воскресенье вечером попросила Ромилли заехать за ней в больницу.

Мать сидела рядом с дочерью на пассажирском сиденье смертельно усталая, но удивительно спокойная.

Она сказала:

— Завтра Льюиса выписывают, и я привезу его домой.

— Он уже в порядке?

— Кто говорит о порядке, доченька? Но он может продолжать лечение дома, — объяснила мать, а чуть погодя добавила: — Это и хорошо и плохо.

— Что же тут плохого? — удивилась Ромилли.

— У меня нет навыков медсестры, милая. Инфаркт случился менее недели назад, и теперь он настаивает, чтобы его выписали, и это под мою-то ответственность!

— Если бы он явно не пошел на поправку, его бы не выписали даже под ответственность профессионального кардиолога. Осторожность — хорошо, паника — плохо, — уверенно проговорила дочь. — У тебя будут все врачебные предписания, останется только строго им следовать.

— Спасибо, милая. Всегда восхищалась твоей способностью ободрить меня в тяжелую минуту. Я стольким тебе обязана, девочка моя. Последние годы ты только тем и занимаешься, что опекаешь меня. Но обещаю, что скоро это закончится, ты сможешь вернуться к учебе, жить своей личной' жизнью.

— Когда ты так говоришь, мама, мне неловко, — смущенно произнесла Ромилли.

— Я уже обсудила все с Нэйлором. Он обещал помочь мне с перевозом Льюиса из больницы к нам. Он такой чуткий, просто удивительно! — восторженно сообщила мама.

— Не понимаю, для чего привлекать к этому Нэйлора? — раздраженно бросила Ромилли. — Он свою роль отыграл, если, конечно, вы с Льюисом не собираетесь усыновить его.

— О чем ты, дочка?! — изумленно воскликнула мать.

— О том, что ты приняла предложение Льюиса, теперь вы жених и невеста, а скоро станете мужем и женой. А я твоя дочь, следовательно, стану его приемной дочерью. А Нэйлор как был посторонним, так и останется. Я считаю, что с этого момента все свои проблемы мы должны решать внутрисемейно. Возможности для этого у нас есть. Нэйлор свою миссию выполнил.

— Ты сердишься на него, милая?

— Мне не на что сердиться. Просто, пока он устраивал счастье своего босса, был вынужден играть со мной. Теперь в этом больше нет надобности. У Нэйлора Карделла очень ответственная и напряженная работа, и он тоже имеет право на отдых и личную жизнь, — аргументировала Ромилли.

— Ты права, детка. Я как-то совсем перестала думать о таких вещах. Понимаю, как это эгоистично. Ведь из-за случившегося инфаркта Льюис уже окончательно решил отказаться от своего поста в пользу Нэйлора, — сообщила Элеонор.

— Льюис выходит в отставку? — искренне изумилась девушка.

— Да, на днях он сообщил мне об этом, — подтвердила мать.

— Тем более не стоит привлекать к решению семейных проблем мистера Карделла. У него теперь и без нас забот хватает! — подытожила Ромилли.

— Я несколько раз видела Нэйлора на этой неделе. Он ненадолго забегал к Льюису. Сегодня он сказал, что очень сожалеет, что не может уделять тебе время.

— Мама, могу я тоже попросить тебя об одном одолжении? — осторожно поинтересовалась дочь.

— Конечно, милая.

— Никогда ни с кем меня не своди, — жестко проговорила Ромилли.

— Я не свожу.

— Вот и хорошо. Потому что мне такие кавалеры не нужны, — добавила девушка.

— А что между вами произошло, могу я узнать?

— К счастью, ничего не произошло.

— Я хочу украсить цветами комнату Льюиса, — сообщила Элеонор дочери в понедельник, когда та приехала пообедать.

— Постараюсь освободиться сегодня пораньше, и мы поедем за ним в больницу, — сказала Ромилли, собираясь вернуться на работу.

— Мне кажется, вы с Льюисом поладите, — предположила Элеонор.

— Мамочка, да мы уже ладим! Разве нет?

Когда же Ромилли вернулась домой в начале шестого, она увидела припаркованный у самого входа автомобиль Нэйлора. Девушка невольно нахмурилась, вынужденная обходить его. Задняя дверца автомобиля была распахнута, и Ромилли предположила, что Нэйлор Карделл уже привез Льюиса. Девушка с размаху захлопнула дверцу и вошла в дом.

Догадываясь, что все толпятся в комнате, приготовленной для больного, Ромилли, желая остаться незамеченной, прошла на кухню. Она тихо сделала себе кофе и села в кресло, поставив чашку на маленький кофейный столик.

Девушка расслабленно откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза.

Услышав, что кто-то вошел, она приоткрыла один глаз и увидела Нэйлора, который, не обратив на нее внимания, подошел к буфету, достал чашку и налил в нее из чайника воды. Затем он резко обернулся будто наконец почувствовал ее присутствие.

— При исполнении? — насмешливо спросила его Ромилли, когда их взгляды встретились.

— Льюису нужно выпить лекарство, — сконфуженно объяснил Нэйлор.

— М-да… Без тебя бы мы точно не справились. Кто еще так самоотверженно нальет в чашку воды?! Забегай почаще, когда он станет рядовым пенсионером. Хотя вряд ли стоит этого ожидать. Ты же станешь председателем правления, крайне занятым человеком!

— Твои намеки оскорбительны, Ромилли, — упрекнул ее Нэйлор.

— Твои поступки оскорбительны, — парировала она.

Нэйлор Карделл стиснул зубы и вышел из кухни.

Ромилли вновь закрыла глаза, чувствуя, как настойчиво подступают слезы. Щеки девушки пылали. Ее гнев был беспределен. Она мысленно ругала себя, ругала весь свет. Ей казалось, что, не будь она такой желчной, все, включая Нэйлора, относились бы к ней иначе.