Люси Гордон - Ты мой мир Страница 23

– Но я не она, а Эймос – не бог-сокол. Он просто мой дорогой и любимый муж. Если бы он только мог видеть все в правильном свете.

Жанин печально вздохнула, и Фрея тут же присела рядом с ней:

– Тебе не нравится, что он так себя ведет? Большинство женщин мечтали бы о таком подарке, да еще и прямо перед всеми.

– Вот именно. Перед кучей народа. Если бы мы остались с ним наедине, эти подарки значили бы для меня намного больше.

– Возможно, он подумал, что тебе понравится быть на виду?

– Нет-нет, дорогая, в центре всеобщего внимания был он. Это он совершил столь щедрый подарок и хотел, чтобы каждый знал, какой он щедрый.

– Но ведь это не значит, что он ничего к тебе не чувствует, – запротестовала Фрея. – Это ведь так мило, что он потратил кучу денег и принял на себя все хлопоты.

– Деньги для него – ничто, а всю работу по доставке подарков принял на себя продавец в магазинчике.

– Мам, почему ты так хочешь увидеть все в плохом свете?

– Возможно, оттого, что глубоко внутри я хочу верить, что Эймос сделал это из-за истинных чувств ко мне, но слишком хорошо его знаю.

– Может быть, его чувства и правда искренни, он просто выражает их по-своему.

– Спасибо за утешение, дорогая, но тут все не так просто, как кажется. С тех самых пор, как я узнала, что он сделал по отношению к Дэну, я увидела его совершенно в ином свете.

– Но почему?

– Это было уже слишком. Теперь я просто не знаю, чего ожидать от своего мужа. Спокойной ночи, милая, не хочу тебя сильно задерживать, тебе стоит хорошенько выспаться.

Когда Жанин вышла из ее комнаты, Фрея задумчиво села около окна. Ей совсем не хотелось спать. Мама абсолютно права. От Эймоса никогда не знаешь, чего ожидать. «То же самое можно сказать и про Джексона», – заметила про себя Фрея.

На следующий день работа в храме шла быстрее и продуктивнее. Внезапно Ларри подошел к Джексону с новой интересной идеей.

– Гор предстает в виде сокола, – заявил он. – Твоя фамилия Фэлкон, что означает «сокол». Мы просто обязаны упомянуть в съемках это интересное совпадение. Мы должны также взять в кадр твоего отца. Можем снять, как ты берешь у него короткое интервью, как раз на фоне той гравюры. Что думаешь, он согласится?

– О да, – уверенно произнес Джексон.

Как и ожидалось, Эймос воспринял эту идею с большим энтузиазмом. Сцену сняли очень быстро, лишь с небольшой паузой, когда Эймос стал настаивать, чтобы Жанин тоже приняла участие в интервью.

Вскоре все успокоились, и работа была продолжена. Камеры были снова расставлены по своим местам. Джексон взял короткое интервью у отца, и казалось, что все остались довольны.

Когда после всего Фрея принялась искать Эймоса, она не смогла нигде его обнаружить вплоть до самого отъезда в отель. В автобусе он решил вздремнуть, но не склонил голову на плечо Жанин, а напротив, отвернулся в сторону окна.

Фрея удивилась, как сильно он, должно быть, вымотался за день. Ей было и правда жаль, что она не знает, что же на самом деле творится между ее матерью и Эймосом.

Все вернулись в отель, а Эймос снова куда-то исчез. Не оставалось никаких сомнений: он всех избегает, и особенно – свою жену.

Фрея обнаружила отчима в саду. Он сидел под деревом за столиком и пил кофе.

– Можно присоединиться? – спросила она и села рядом с ним, не дожидаясь ответа.

Он кивнул и попытался изобразить подобие улыбки.

– Что случилось? – поинтересовалась Фрея. – Скажи, что тебя мучает, папа.

– Меня мучает то, что ты называешь меня папой после всего того, что я тебе сделал, – вздохнул он.

– Сделал что? – аккуратно переспросила Фрея.

– Не притворяйся, будто ничего не знаешь о том, что я угрожал Дэну, чтобы он оставил тебя в покое. Если бы только я мог хоть немного держать себя в руках, все могло быть по-другому.

Фрея уставилась на него, пытаясь понять, не ослышалась ли она. Эймос, известный задира и чрезвычайно самоуверенный тип, признает, что был не прав? Невозможно.

– Ты ведь понимаешь, о чем я, верно? – продолжил он. – Джексон все тебе рассказал, а ты в свою очередь поделилась с матерью.

– Как ты… откуда ты узнал?

– Я стоял за дверью.

– Что?!.

– Я не мог никому рассказать, что подслушал вас, но хотел извиниться перед тобой. Я знаю, как сильно ты любила его.

– Нет, я так не думаю, – произнесла она.

– Тогда ты просто обязана мне отомстить.

Краем глаза она вдруг заметила, как Джексон медленно подходил к ним с другого конца сада.

– Но я не хочу, – сказала Фрея. – Я это пережила и теперь начинаю задаваться вопросом, любила ли я его вообще.

– Это мило с твоей стороны, но…

– Нет, серьезно. Он меня очаровал, но это была не любовь. Было похоже, будто я поехала в очень необычный отпуск, он закончился, и я снова вернулась к обыденности. Не переживай за меня, мое сердце не разбито.

– Ты не представляешь, как я счастлив это слышать. И, дорогая, прежде чем мы вернемся ко всем остальным, я бы хотел тебя попросить. Я не хочу, чтобы твоя мама знала, что я вас подслушал… Впрочем, надеюсь, ты меня поняла.

Фрея поняла все предельно ясно. Теперь ей стали понятны сомнения и волнения Жанин по поводу Эймоса.

– Не волнуйся, я ничего не скажу, – произнесла Фрея.

– Даешь слово?

– Даю слово. О, вот и мама.

Жанин подошла к ним и опустила руку на плечо Эймоса.

– Я везде тебя ищу, пора идти внутрь, – сказала она.

Когда Фрея осталась одна, Джексон вышел из-за дерева, за которым прятался.

– Я так и знала, что ты тут, – сказала она.

– Мне с трудом верится в то, что я сейчас услышал. Он практически сказал, что был не прав. Кто бы мог подумать, что мой отец сможет признать, что подслушал твой разговор с матерью?

– Особенно если вспомнить, что она тогда про него сказала.

– Я знал, что он подслушал вас той ночью, но что именно он услышал – мне неизвестно.

– Мама сказала, что у нее есть сомнения, возможно ли их дальнейшее будущее.

Джексон присвистнул:

– Ну и ну! Имеешь в виду, она думала уйти от него? Женщины никогда не бросали отца. Он сам от них уходил.

– А теперь все иначе, – заметила Фрея. – Теперь его могут бросить, а не он. Именно поэтому Эймос в последнее время ведет себя так странно. Тот разговор ударил по самолюбию. Сомневаюсь, что задеты были его чувства по отношению к Жанин.

– Не знаю. Я всегда спрашивал себя, дает ли он волю эмоциям, ведь они для него не более чем проявление слабости. И конечно, именно по этой причине он и умолял тебя ничего не рассказывать матери. Он лучше умрет, чем допустит подобное.

– И снова проклятая гордость, – сказала Фрея. – Как мне жаль его иногда. Бедный, бедный Эймос. Джексон, было ли мудро с моей стороны пообещать ничего не говорить матери? Смогу ли я сдержать слово?