Свадьбы не будет - Ульяна Николаевна Романова Страница 26

Я напомнила себе, что алкоголь на всех действует по-разному, и решительно пошла в ту сторону, где, по словам Льва, была вкусная шаурма.

Он быстро догнал меня, снова взял за руку и вдруг огорошил:

– А ты молодец.

– Да? – я даже остановилась от неожиданности, развернулась к нему и неверяще посмотрела в его лицо. И глаза.

Абсолютно трезвые глаза.

– Да. Я думал, ты не справишься, но ты отлично держалась.

– Ладно, – опасливо промямлила я, – и что дальше?

– Дальше ты забываешь, что знаешь обо мне, снова не отсвечиваешь, и постарайся несколько дней не общаться с подругой. Не знаю, скажи, что занята или со мной. Придумай что-нибудь.

– Я ей не скажу, обещаю, – я приложила ладонь к груди. – Я понимаю, что у вас важное дело и не сдам. К тому же это и для блага Нины.

– Умница, – хрипло пробормотал Лев, окутывая своим голосом. – Пойдем, ты ничего не ела.

– У меня после твоего спектакля аппетит пропал, – пожаловалась я. – Знаешь, что я подумала?

– Удиви меня, – хмыкнул Лев.

– Что ты мог бы сделать карьеру актера. У тебя врожденный талант.

– Я всесторонне одарен, – подмигнул он и вдруг улыбнулся.

– Это да, – согласилась я, когда Лев полез в карман за телефоном.

– Сколько я тебе должен? – приподняв бровь, уточнил он.

– Так привык платить за поцелуи? – не сдержалась я и тут же прикусила язык.

– Вообще-то, я привык платить по счету в кафе, – довольно подмигнул он и сверкнул глазами.

Кажется, у меня от стыда даже уши покраснели.

– Я тебе перевод отправлю, – окончательно развеселился Лев.

К тому моменту мы дошли до небольшого павильона с выпечкой. Опер заказал две шаурмы с мясом и потребовал положить побольше соуса.

Я же пыталась переварить свой позор. Боже, зачем я про этот поцелуй вспомнила?

– Кнопка, ты о чем думаешь? – иронично поинтересовался Лев.

Его глаза смеялись, когда опер протягивал мне бумажный пакетик с шаурмой и стаканчик кофе.

– Спасибо! – буркнула я и первая выскочила на улицу, пытаясь неловко толкнуть дверь плечом.

Мы снова устроились прямо на лавочке, Лев распаковал шаурму и с удовольствием вгрызался в лепешку, наполненную мясом и овощами.

– Ну фот! Норфальная ефа! – с набитым ртом признался он.

Лев ел с таким аппетитом, что у меня самой слюнки потекли, а желудок напомнил, что сегодня мы нервничали и за весь день я выпила только несколько чашечек чая.

Я отодвинула края бумажного пакетика и откусила кусочек. Прожевала и округлила глаза:

– Вкусно.

– Не твоя карбонара, мать ее. До сих пор этот привкус на языке. Как ты ее ешь? – возмущался он.

– Я ее не ем, просто это первое, что вспомнилось после твоего выхода, – хмыкнула я. – Мы ходим в это кафе, чтобы поесть пиццу, а еще там тихо и уютно. И неплохой кофе.

– Слава богу, я уж думал, ты из этих, которые едят только карбонару, фуа-гра и все, что с зубодробительными названиями, потому что это модно.

– Я люблю жареную картошку с грибами, – призналась я, – пельмени с кетчинезом, борщ с салом, луком и сметаной. Иногда ем пиццу, но без извращений вроде пиццы с ананасами. По-моему, это сюр – добавлять в пиццу фрукты или ягоды.

– А я люблю картофельное пюре с жареным луком, – вдруг признался Лев заговорщицким шепотом.

– Да. Только хорошо обжаренный, чтобы хрустел на зубах, – оживилась я, – у меня бабушка раньше пирожки с такой картошкой жарила.

– И моя. Только я обычно всю картошку съедал, – закивал Лев.

– Мне в блюдечко накладывали, чтобы не кусочничала на кухне.

– Мы умнее делали. Мот бабулю отвлекал – я тырил. Ели вместе. Потом уже сообразил, что бабушка специально в отдельную кастрюльку перекладывала две порции и подыгрывала нам. Кнопка, а ты готовить умеешь?

– Конечно! – удивилась я.

– И картошку с грибами умеешь?

– И даже пельмени с кетчинезом, – согласилась я, – а если туда еще немного острого грузинского соуса добавить – получается произведение искусства.

– Наш человек, – уважительно закивал Лев.

Он вдруг замолк, напрягся, а его зрачки расширились. Он сглотнул, протянул руку и большим пальцем провел по моей нижней губе, чуть оттягивая.

Я застала, боясь пошевелиться, только дыхание сбилось.

– Соус, – хрипло пояснил он.

– У тебя тоже, – с трудом протолкнула я слова сквозь ком в горле.

И повторила его жест. Провела кончиком пальца по колючей щетине, стирая с уголков губ оперуполномоченного соус.

Мы одновременно отвели взгляды, я суетливо потянулась за стаканчиком кофе, стоящим на скамейке, сделала глоток и постаралась не смотреть на своего собеседника.

Игнорируя трясущиеся руки, доедала шаурму, абсолютно не чувствуя вкуса. Зато взгляды Льва я ощущала почти физически. Ерзала на скамейке и не знала, как реагировать на внезапную и очень резкую смену вектора наших взаимоотношений.

– Мне, наверное, домой пора, – проглотив последний кусочек, робко проговорила я.

– Давай пешком прогуляемся? – предложил Лев, ловя мой взгляд.

– Давай, – выдохнула я.

Глава 19

Лев

Утро – зло! Особенно если твой младший брат приперся на рассвете, гремел кастрюлями в кухне, топал как конь до ванны, а после утреннего моциона решил выпить чайку, уронил ложку, выругался, щелкнул кнопкой чайника, тот, зараза, закипал слишком громко, а Мот при этом умудрялся разговаривать с кем-то по телефону. Шепотом, блин, чтобы меня не разбудить!

Я трижды пытался уснуть. Переворачивался на другой бок, закрывал глаза, но снова и снова меня вырывали из царства Морфея.

Я всерьез задумался о том, чтобы стать единственным ребенком в семье!

Перевернулся на спину и уставился в потолок, вспоминая, во сколько я уснул – по всему выходило, что совсем недавно. А все из-за одной вредной, язвительной кнопки, после поцелуя с которой у меня до сих пор все стояло четко по стойке «смирно».

И я бы хотел списать свое состояние на алкогольное опьянение, но я не пил. Ловкость рук, никакого мошенничества, немного практики, и никто не поймет, когда ты выплюнул эту гадость обратно. Особенно если правильно прикрыть рюмку и лицо ладонями, а потом незаметно разбавить алкоголем, к примеру, карбонару. Мое уважение повару кафе – порции действительно были огромные, так что никто за столом нового ингредиента не заметил.

Коза! Привлекательная, заводящая, манящая коза, а не Есения!

Кто бы мне еще вчера утром сказал, что я не захочу отпускать кнопку домой, и я бы не раздумывая послал в лес за подснежниками. А вечером отпустить не смог и как истинный потомок Сусанина водил ее по городу. И