Эбби Грин - Секреты оазиса Страница 27

— Я хочу тебя, Джамиля. Сейчас только это имеет значение. Мы одни здесь, на краю мира.

Он не знал, как много значат на нее его слова, сколько раз в жизни она просыпалась среди ночи от своих жарких снов, в которых он возвращался в Мерказад и уносил ее в такой вот оазис на краю мира.

Вдруг он сделал шаг назад и тихо сказал:

— Ночь наступила.

Джамиля вздрогнула. Действительно, наступила ночь. На небе сияли звезды. Воздух наполнился стрекотанием и щебетанием ночных существ. А она даже ничего не заметила.

— Ты, наверное, устала и хочешь есть? Почему бы тебе не умыться? А потом мы поужинаем.

Они находились в самой отдаленной и волшебной части Мерказада, он только что похитил ее, однако сказал это так просто и буднично, словно ничего этого не было.

Джамиля смотрела, как Салман пошел в глубь шатра и вернулся, держа в руках инкрустированную золотом коробку. Он положил ее на кровать и повернулся к ней.

— Я кое-что купил тебе.

Он произнес это так высокомерно, что девушка вся сжалась внутри и решила ни за что не сдаваться в этой жестокой игре.

— Я останусь в своей одежде, Салман. Не будь смешным. Я не любовница тебе. — Она немного помолчала. — Но я устала и хочу есть. И по-видимому, мне придется остаться ночевать здесь. Поэтому я умоюсь и поем, а потом пойду спать — одна. В своей одежде. — Джамиля взяла сумку. — Я не знаю, где ты будешь спать, но совершенно точно, что не в шатре.

Ей показалось, в его глазах вспыхнула радость. Джамиля не успела ничего больше сказать, потому что он спокойно ответил:

— Я велю, чтобы одна из девушек пришла и помогла тебе. И чтобы подавали ужин.

Джамиля ничего не сказала, только быстро задернула занавеску в зоне для умывания. И в этот момент ее сердце замерло. Здесь горели свечи. Их было так много и они так волшебно мерцали, что ей казалось, она очутилась в сказке. Нет, только не с этим человеком! Ее сердце жалобно заныло. А с кем же тогда, если не с ним?

Он хочет провести с ней еще три дня. А что потом, что еще он потребует от нее? Его все еще тянет к ней. И конечно, ее тоже тянет к нему. К тому же все эти дни она так отчаянно сопротивлялась, что теперь чувствовала себя на грани истощения. Все эти письма и тот телефонный разговор сильно подействовали на нее, она прекрасно это понимала.

В этот момент она услышала какой-то звук, и к ней вошла одетая во все черное смущенная бедуинская девушка. Она подала Джамиле рубашку, чтобы переодеться, и начала наполнять для нее ванну. Никогда еще Джамиле не приходилось принимать участие в ритуале омовения. Так служили только членам правящей семьи. Или — любовницам шейха.

Кровь застыла в жилах у Джамили. Так, значит, она теперь любовница Салмана? Ведь именно так поступают с любовницами. Их привозят, покупают им одежду, угощают вином и ужином и подготавливают для его удовольствия. Девушку затошнило от отвращения, и в то же время где-то в глубине ее души дрогнула предательская струнка. Во всем произошедшем сегодня с ней было что-то такое, что затронуло самые глубины ее женского естества, о существовании которых она даже не подозревала. И сейчас не хотела их признавать.

Джамиля разделась, и едва заметила, как девушка забрала ее одежду и вышла, пообещав вскоре вернуться. Джамиля вздохнула и со стоном опустилась в благоухающую воду. Никогда еще ванна не доставляла ей такого удовольствия. Столько времени она не позволяла себе простых женских радостей, что на некоторое время забыла о своем гневе на Салмана — ей было слишком хорошо сейчас…

Время от времени Салман заходил в шатер, чтобы проверить, как идет подготовка к ужину. Персонал сновал взад и вперед, а он медленно прохаживался поблизости. И вот никого не осталось — все были заняты приготовлением горячего. Он слышал плеск воды за занавеской и едва выносил мысль, что она там — обнаженная.

Он знал, что не должен этого делать, но все же подошел ближе и прислушался. Она тихо постанывала от удовольствия, вода плескалась, а он ощутил сильнейшее возбуждение. Он заглянул в просвет между занавесками — и не смог пошевелиться. Он увидел ее обнаженное тело: полные оливкового цвета груди с темными сосками, точеные плечи, по которым рассыпались влажные волосы.

Джамиля на секунду затихла. Кто-то наблюдает за ней — она это чувствовала. Однако она не могла закричать, что-то сдерживало ее — она словно боялась разрушить волшебство. Джамиля знала — это Салман. Она всегда чувствовала его на расстоянии. И то, что он сейчас тайно наблюдает за ней из-за занавески, показалось ей безумно эротичным.

Неожиданно силы вернулись к ней. Теперь он у нее в руках. Она чувствовала на себе его взгляд и с прежде неведомой ей женской гордостью за свое тело начала медленно намыливать сначала руки, а затем плечи.

Она полузакрыла глаза и начала намыливать грудь. То, что он смотрит на нее сейчас, возбуждало невероятно. Ее соски уже затвердели, и когда она дотронулась до них пальцами, то не смогла сдержать стон. Она хотела подразнить его, не себя, и все же… она уже не могла остановиться.

В ее памяти всплыла его записка: «Ты трогаешь себя, когда думаешь обо мне? Ты становишься влажной от желания, когда думаешь обо мне? Ты приснилась мне ночью, и я проснулся возбужденный».

Джамиля сжала пальцами один сосок, и желание пронзило ее так глубоко, что ей пришлось опустить другую руку туда, где вода скрывала ее пульсирующую плоть.

В этот момент раздался звук, похожий на сдавленный стон, затем какой-то шум, и девушка очнулась от своего чувственного забытья и села в ванне. Она безумно испугалась. Что с ней такое? Она ведет себя как звезда порнофильма! И это только из-за того, что она решила, будто Салман смотрит на нее. Да это может быть кто угодно! О боже, что с ней такое?

В этот момент вернулась служанка, и Джамиля буквально выпрыгнула из ванны и выхватила полотенце у нее из рук. Она боялась смотреть девушке в глаза и начала судорожно искать свою сумку и одежду, но ничего не было. Когда она спросила о них служанку, та покраснела и сказала, что шейх распорядился, чтобы она постирала одежду Джамили, а ее сумку отдала ему.

— Шейх оставил вам одежду… — тихо добавила служанка, и Джамиля вспомнила о коробке и обо всем, что она означает.

Когда девушка показала Джамиле полку с духами и лосьонами, она едва не закричала:

— Мне ничего этого не надо. Мне нужна моя одежда.

Девушка была растеряна, и Джамиле стало стыдно. Она ведь только выполняет приказы — здесь, на краю мира, никто не смеет перечить шейху. Джамиля извинилась и сказала:

— Спасибо за ванну. И за лосьоны. Пожалуйста, принесите ту одежду, которую оставили мне.