Бонусы 18+ к моим романам - Аля Драгам Страница 3

— Очень красиво.

— Как будто для нас.

— Она и есть для нас.

Дожидаюсь Есению и первым выхожу на песок. Поднимаю полотенце и заворачиваю свою девочку, чтобы она не замёрзла.

— Лёнь, — Яся замирает на миг, прислонившись щекой к моей груди. Отвожу волосы от её лица и жду. — Поцелуй меня? По-настоящему…

— Я всегда целую по-настоящему, малыш.

Наклоняюсь и прикасаюсь к приоткрытым губам. Проникаю в тёплый рот языком и осторожно ласкаю, вовлекая Ясин язычок в поцелуй. Веду руками по её плечам, жалея о том, что минутой ранее сам укутал девочку в полотенце.

Она выбирается из махрового кокона и тянется, чтобы провести тонкими пальчиками по груди.

— Опасно, малышка.

— А если я… Если я не боюсь, Лёнь?

Застываю. Всматриваюсь в потемневшие глаза. Да? Или мой воспалённый мозг подкидывает желаемые варианты?

— Ты… Ты уверена, Ясь?

Я думал… мечтал, что все сделаю правильно: лепестки роз, свечи, легкий массаж… В моей голове романтика зашкаливала, но я готов был для неё…

— Да, — шепчет моя девочка и игриво проводит язычком вдоль ключицы. Уверен, что глаза прикрывает от смущения, но не отскакивает и не отстраняется, когда я очень осторожно укладываю нас на плед.

— Да, — повторяю за ней, и углубляю поцелуй.

Накрываю рукой небольшое полушарие груди и растираю через ткань. Яся дышит чаще, а я кайф ловлю от её реакции. Для меня главнее всего на свете сделать приятное ей… чтобы не боялась, чтобы хотела…

Осторожно пальцем поддеваю широкую лямку и спускаю с плеча. Приникаю ртом к торчащему сосочку, втягивая в себя. Ясенька охает и выгибается, пока я проделываю то же самое со второй лямкой. По очереди целую совершенную грудь, раздвигая коленом Ясины ноги и устраиваясь между ними.

Двигаю бёдрами, создавая трение. Уносит с нескольких толчков… и это через ткань! Сжимаю челюсти до хруста, чтобы не сорваться.

— Уверена? Ясь? Я не смогу остановиться, — предупреждаю честно.

— Не останавливайся.

Яся, Яся… Моя мечта, которая сбылась… Которая сбывается…

Продолжая целовать, избавляю нас от мокрых вещей. Целую каждый участок женского тела, утопая во влажности.

В ней горячо и узко. С трудом проникаю пальцем, расслабляя стеночки изнутри. Пытаюсь добавить второй палец, но Яська сжимается и каменеет. Не успеваю осознать и испугаться, что сделал больно, как она начинает дрожать и шептать моё имя на каждом выдохе.

Ясин оргазм это… Это невероятное зрелище! Красивая, с закушенной губой и широко раскрытыми глазами…

Подавляю стон, и начинаю входить, пока эйфория перекрывает неприятные ощущения. Миллиметр за миллиметром проталкиваюсь, даю привыкнуть перед первым толчком.

Внимательно слежу за реакцией.

— Расслабься, моя хорошая. Расслабься, — уговариваю её, поглаживая лицо, шею, целуя губы.

Ясенька слушается и расслабляет тело, впуская меня.

Толчок.

Теснота.

Мой глухой стон и ее звонкий писк.

Глаза в глаза.

— Уже… всё?

— Всё, — целую, отвлекая от боли. — Больше не будет резкой боли.

— Не будет… — Яся вдруг улыбается широко и лучисто, как она одна умеет. — Теперь я твоя?

— Всегда моя, малышка. Всегда и навсегда моя.

БОНУС к книге «Конфетка для мажора»

Рома и Юля. Мы — вместе

Домой мы добираемся за полночь. Сначала отмечали помолвку, потом… тоже отмечали Юлино «да» совместно с нашей победой.

Она, конечно, ругалась за то, что без спроса выставил наши чувства напоказ, но у меня есть один аргумент сто процентов работающий без осечек. Стоит Юльке начать возмущаться, я накрываю её губы своими и не отпускаю до тех пор, пока она не начинает отвечать.

Сейчас мы не ругаемся, но целовать свою невесту я начинаю ещё в лифте. Так долго сдерживаемая страсть уже плещется через край. Я знаю, что не отпущу её больше. И она это знает тоже.

Юлькины ответы робкие, скованные, однако, она не пятится назад и не сигналит «стоп», как делала раньше. Ввалившись в тёмную прихожую, сбрасываю с нас верхнюю одежду и хватаю на руки любимое сокровище. Кровь взрывает вены, в голове бьет набатом сердце. Стояк в штанах готов пробить плотную джинсу и каждый шаг причиняет нестерпимую боль. Но вариантов нет. Мне бы в душ под ледяную воду и передёрнуть, да только всё идёт не плану. Я не наглею, но мягко поднимаю её футболку, касаясь прохладной ладонью горячей кожи.

Подушечками пальцев очерчиваю впадинку на животе и двигаюсь выше. Сминаю ткань и стягиваю, открывая для себя совершенное тело.

Щелчок и лифчик пропадает в наших ногах вместе с футболкой.

— Мне страшно.

Мне тоже. Я никогда не… блять… Я никогда не занимался любовью, сводя раньше все действия к механике и получению удовольствия. Я никогда не нёс ответственность за ощущения и за отсутствие боли.

Но я лучше сдохну на месте, чем позволю Юльке отстраниться хоть на миллиметр.

— Я рядом. Не бойся, малышка. Не бойся, я буду самым нежным.

Целую плечи, постоянно возвращаясь к губам. Толкаю Юльку к стенке и подкидываю вверх, показывая, как удобнее обхватить меня бёдрами. Ствол упирается чётко между её ног, и я с шипением избавляюсь от воздуха. Не рассчитал и боль пронзает такая, что буквально раскалывает надвое. В глазах искры, но я упорно ласкаю любимую, полностью сосредоточившись на её ощущениях.

Всасываю острый сосок, играя с другим подушечкой большого пальца. Ударяю, вжимаю и поглаживаю до тех пор, пока Юля не начинает постанывать. Только тогда отрываюсь и, играя, прикусываю её нижнюю губку.

Широкий шаг от стены и вот уже мои колени упираются в кровать.

— Юль, родная? Я не остановлюсь…

Она не сразу понимает, о чём я.

Хлопает глазками, но всё-таки кивает, подкрепляя тихим:

— Не останавливайся, Ром…

И я не останавливаюсь.

Кладу Юлю на постель, быстро выдернув покрывало. Избавляюсь от своей одежды, буквально остатками силы воли не стаскивая боксёры.

Опускаюсь сверху и только после этого нащупываю пуговицу джинсов, чтобы снять их с Юли. Но прежде чем полностью освободить её ножки, протискиваюсь под плотную ткань и накрываю влажное кружево. Надавливаю, глотая протяжный стон, и встаю на колени.

Уперев ступни в живот, снимаю с Конфетки брюки и бельё, замерев от потрясающей картины. Она пытается свести ноги, но я крепко держу лодыжки, не давая ей этого сделать. Развожу шире и приклеиваюсь глазами к розовому бутончику, блестящему от влаги.

Нижний этаж просит пощады, сигналя, что готов излиться