Бонусы 18+ к моим романам - Аля Драгам Страница 4

— Прости, малышка, — выдавливаю и одной рукой, как фокусник, отправляю кусок ткани в темноту.

Быстро наклоняюсь и смачиваю слюной складочки, умирая от сладкого и терпкого вкуса. Настоящий шоколад с нотками горечи и обжигающей сладостью.

Вхожу языком чисто на интуиции. Как правильно, я не знаю. Собираю сок и заменяю язык пальцами. Сам же черчу кончиком языка прерывистую линию вверх, осторожно растягивая вход и шёлковые стеночки.

— Посмотри на меня. Посмотри, — прошу.

Обхватываю себя рукой и рывком вклиниваюсь в невероятную тесноту. До самого упора. И замираю.

В Юлькиных глазах слезинки, которые я сцеловываю. Шепчу, как сильно её люблю. Как не могу без неё. Отдаю свою энергию и получаю мощный ответ.

Мы начинаем движение одновременно. Она — пробуя, я — покачиваясь, чтобы не причинять боль. Из-за воздержания хватает тройки толчков, а затем я изливаюсь на бедро Конфетки. Спину сводит судорога удовольствия, в голове сражается армия вертолетов, а перед глазами вспыхивают разноцветные фейерверки.

Как на божество смотрю на любимую, вымазанную в моём семени и алых потеках. Крови немного, но она есть и… Чёрт! Это неправильно, но эта кровь, она… Как признание. Как доказательство того, что она только моя.

— Не убирай, — прошу, заметив, что девичья рука пытается стереть следы. — Не надо. Я сам.

Сам прикасаюсь и стираю следы краем простыни. Сам читаю ответ на незаданный вопрос. Сам соскальзываю вниз и бережно ласкаю раскрытые лепестки. Хочу поцеловать, но Юля тянет к себе. Соединяю наши тела и толкаюсь снова. Неторопливо, медленно, познавая тот великий миг, когда души сплетаются воедино, озаряя землю своим светом.

Целуемся… Целуемся то нежно, то жадно, оставляя на телах друг друга отметки. Нам мало, всего мало…. Мы так долго ждали, так долго к этому шли…

Рассветные лучи февральского солнца пробиваются сквозь тонкую полоску штор. Юля щурится и распахивает ресницы, покрываясь нежным румянцем. Я улыбаюсь и веду носом по гладкой коже, собирая её запах: у моей девочки аромат и вкус шоколада.

— Доброе утро, Юлия Амурская. Кажется, сегодня я ещё не говорил, что люблю тебя?

БОНУС к книге «Веселые каникулы мажора»

Андрей и Василиса

Вымокшие до трусов, скрываемся от ледяных струй.

Лезть вверх по отвесной скале в грозу… Лучше не вспоминать.

Чисто на инстинктах вспоминал выступы и полз, помогая Васе. Она у меня держалась до последнего, пока первый гром не совпал с автоматной очередью. Спину прошило ужасом: как же повезло, что по бэхе стреляли только из пистолета.

— Всё, Василис, всё. Сюда точно никто не придёт. Никто не знает, где мы. Будут искать внизу… Если будут, — добавляю. Не знаю, сколько времени потребуется милиции, чтобы прибыть на вызов. Если приедут… Тут тоже есть опасения, так ли уж «случайно» не могут поймать банду.

— Правда?

— Правда. Это мы знаем про пещеру, а они не знают, правильно?

Уговариваю, удерживая Васино лицо ладонями. Сам сижу, прислонившись к холодному камню. Цветочек на мне, вздрагивает от каждого порыва ветра.

В пещере темно. На улице темно.

Протяни руку — и её не видно. Но я каким-то шестым чувством «вижу» Василису. То, какая она бледная и испуганная. То, как старается не закрывать глаза, и кусает губы.

— Я рядом. Не бойся, Вась. Пожалуйста, не бойся, — шепчу и слегка встряхиваю за плечи. — Люблю тебя.

Признание звучит невпопад, да. Только слов, которые бы прозвучали сейчас уместно, не нахожу. Это самые… правильные что ли. Самые нужные.

— Очень люблю, Вась, — признаюсь ещё раз и целую.

Невесомо, будто бы впервые пробую на вкус, постепенно углубляя поцелуй. С нас потоками стекает вода, но телам жарко. Моему точно. Я почти в огне горю от наступающего отката.

Васька ловит мою волну и начинает поддаваться. Уже не только я целую, она перехватывает инициативу. Покусывает за язык, поддевая своим. Всасывает нижнюю губу, царапая её зубками.

Руки Цветочка ползут под футболку, решительно её стягивая.

Помогаю избавиться от мешающей мокрой тряпки. Сам скольжу губами по шее, собирая капельки дождя. Касаюсь груди и слышу тихий стон, от которого кровь начинает закипать. Хотя… Кого я обманываю? Давно кипит, а сейчас почти разрывает вены.

Это неправильно. Это преступно — пользоваться моментом. Это…

— Васька, не надо, — притормаживаю её руку, замершую у молнии штанов. — Пожалеешь…

— Не пожалею.

— Ты не понимаешь просто, что творишь, — не отпускаю, но и не отстраняюсь.

Даю нам ещё один шанс передумать.

— Понимаю…

— Вась…

— Я всё понимаю. И во всём уверена, — Цветочек придаёт голосу твёрдости, самостоятельно задирая майку.

Когда ее обнаженная кожа касается моей, мысли исчезают, словно тени под палящими прямыми лучами.

Выдыхаем одновременно, сокращая расстояние между нашими губами…

Ласки на грани становятся всё смелее. Рваными поцелуями спускаюсь вниз, обхватывая напряженную грудь.

Идеальную грудь, которая помещается в ладони. Накрываю, чтобы сжать, пока играю кончиком языка с затвердевшим соском.

Василиса выгибает спину, царапая ноготками кожу головы. Затылок немеет от её несмелых поглаживаний.

— Васька, — отрываюсь нехотя, — я же собирался позже… со свечами… музыкой…

— Не надо, Андрюш. Так… Так хорошо-о-о…

Последнее слово выходит протяжным, потому что я снова склоняю голову в груди.

Кружу вокруг вершинок, дразня и слизывая влагу.

Дождь усиливается, заглушая все звуки извне.

Васины стоны становятся чуть громче. Чтобы заглушить их, она утыкается в мою шею, щекоча кожу горячим дыханием.

Член призывно дёргается, стоит Цветочку выгнуться сильнее. Бугор упирается идеально между ног Василисы, и только джинсовая ткань и тонкое кружево отделяют нас от пропасти.

— Ещё можно остановиться, — пытаюсь найти остатки здравого смысла.

Но как его найти, когда проворные пальчики уже расстегивают пуговицу и молнию, замирая.

— Не бойся, — сколько раз я сказал это сегодня? Не считал…

— Не боюсь, — меня тоже целуют.

Сначала в шею, потом чуть выше, подбираясь к уху.

Никогда не думал, что мочка уха станет яркой эрогенной зоной.

Шумно выдыхаю сквозь сжатые зубы. Приподнимаюсь, придерживая Васю. Спускаю джинсы вместе с плавками, выпуская на волю истекающий смазкой орган.

Темнота лишь усиливает ощущения. Вслепую нашариваю Васькину юбку и, справившись с застежкой, снимаю через голову.

Следом отправляется её майка.

Теперь лишь трусики обеспечивают барьер, но и их отодвигаю в сторону.

Касаюсь пальцами жёстких волосков, непонятно чему радуясь. Всегда нравилось, когда у девчонки выбрито в ноль, но