Памела Кент - Влюбленные недруги Страница 30

В глубине души Каприс немножко опасалась мужчин. В Австралии они казались ей слишком грубыми и неотесанными, но безопасными. Здесь же, в Англии, менее чем за две недели уже двое мужчин поцеловали ее, и каждый раз это вызывало у нее только чувство отвращения. Это даже слегка встревожило ее, поскольку, если каждый раз, когда ей будет встречаться мужчина, который захочет заняться с ней любовью, она станет испытывать такие неприятные ощущения, то не следует ли ей признать, что она не относится к типу людей, созданных для брака.

Понятие брака подразумевает детей, некую защищенность, приобретение в лице мужа надежной опоры и еще многое другое, о чем Каприс часто думала и что хотела бы когда-нибудь иметь. Она была — или надеялась, что была, — совершенно нормальной молодой женщиной, а вышеупомянутые нормальные молодые женщины обычно не мечтают прожить жизнь в одиночестве. Даже когда они становятся владелицами поместий, похожих на Феррингфилд-Мэнор.

Внезапно Каприс осознала, что каждый раз, когда она думает о Феррингфилд-Мэнор, вспоминает и Ричарда Уинтертона. Это открытие неприятно поразило ее и вызвало чувство досады.

Нет, он определенно ей не нравился. Она постоянно говорила себе о том, что он совершенно ей не нравится. Она не одобряла его поведения, как, судя по всему, и ее двоюродный дедушка, иначе он обязательно упомянул бы его в завещании. И каждый раз, когда они сталкивались лицом к лицу, он возбуждал в ней какое-то тревожное любопытство, в природе которого она никак не могла разобраться.

Когда Каприс встретилась с ним впервые, у нее были все основания для того, чтобы начать испытывать к нему острую неприязнь. Но с тех пор его отношение к ней значительно смягчилось, хотя он не скрывал того факта, что все еще в высшей степени презирает и, без сомнения, недолюбливает ее за то, что она мешает привычному для него образу жизни.

Наверное, это вполне можно понять… но у него нет никаких оснований общаться с ней так ядовито, прикрываясь ненатуральной вежливостью и бесстрастностью манер. Может быть, он весьма состоятельный человек, но тогда ему нет никакого резона так цепляться за проживание в старом, требующем ремонта поместье. Если у него так много денег, как ей дали понять, то для него не составило бы проблемы купить другой дом… и, разумеется, сделать свое жилье гораздо более комфортабельным, чем то, которое он имел в Феррингфилде. Семейство Бил явно к нему привязано, так что он мог бы забрать их с собой.

Так что, вероятно, существовала только одна очевидная причина, почему он так остро среагировал на ее попытки изгнать его из Феррингфилда.

По дороге домой Каприс с досадой отметила то, что не может легко и просто отделаться от мыслей о Ричарде Уинтертоне. И хотя, конечно, бывали краткие мгновения, когда она о нем не думала, но, как все дороги ведут в Рим, так и у нее любая возникшая мысль — то ли по совпадению, то ли потому, что молодой человек представлял собою некий неприятный осадок в ее подсознании — обязательно возвращалась к Уинтертон у.

Даже в Лондоне она решила, что видела именно его. А едва направившись к дому, вдруг подумала, а действительно ли он упаковывает свои вещи к отъезду и подтвердится ли новость об его отъезде, когда она вернется домой?

Когда она отъехала от Лондона уже более чем на двадцать миль и у нее внезапно начала барахлить машина, даже это опять заставило ее подумать об Уинтертоне и вспомнить, как презрительно он отнесся к ее покупке, когда она сказала ему, что купила автомобиль у Тони Морсби. На полпути, проезжая через Хартфордшир, она заехала в гараж, где механик, осмотрев машину, заявил, что ничего серьезного с ее автомобилем не случилось и что она легко преодолеет остаток пути, если будет управлять им достаточно осторожно. Он залил ей в бак бензин и на этом завершил возню с ее машиной. Девушка снова села за руль.

К этому времени уже стемнело, так что без хорошей карты не было никакой гарантии, что она не ошибется направлением на каком-нибудь важном перекрестке. Каприс показалось, что приборная доска ее автомобиля стала освещаться как-то тускло, так что по пути она заехала еще в один гараж, где щиток ей починили. Прежде чем совсем стемнело, ей удалось добраться до вересковой пустоши, за которой расположился городок, в котором она смогла бы переночевать.

Помня настойчивый совет механика не гнать машину, Каприс решила провести ночь где-нибудь по пути. К счастью, поскольку девушка родилась и выросла в практически безлюдных местах, то она не особенно нервничала по поводу пустынной местности, по которой она проезжала. Она привыкла водить машину там, где на многие мили вокруг вполне могло не попасться ни человека, ни встречного или попутного транспортного средства. Она точно знала, что нужно делать, если ночь застигнет в дороге и придется провести ее, остановившись на обочине без единой живой души поблизости, прислушиваясь к жутким крикам одиноких птиц.

Каприс представляла себе, как будет просто оставаться там до наступления утра и надеяться на то, что мимо поедет какой-нибудь автомобиль.

Но такое могло бы произойти в Австралии, где проезжающая машина была большой редкостью, а здесь, в Англии, где дороги совсем нечасто надолго остаются абсолютно пустынными, ей действительно не о чем было волноваться.

Точнее, так она говорила себе, пока не обнаружила, что и впрямь заблудилась в этой вересковой глухомани, да и мотор стал опасно постукивать, а бензиновый бак вдруг почему-то потек.

Вообще-то было странно, что столь плотная комбинация бедствий случилась с обычно очень собранной и не совсем неопытной в вопросах автомобильной езды Каприс. Каждое из этих несчастий могло бы произойти отдельно, но не все сразу и не так внезапно. И возможно, именно потому, что все, казалось, ополчилось против нее — плюс ко всему она попала в обширную полосу густого тумана и никак не могла выбраться из него, — девушка начала ощущать первые, хотя еще слабые, но все же настоящие признаки охватывающей ее паники.

В тумане было тихо, а впереди не видно ни зги. Стук под капотом становился все сильнее. Она проехала по огромной насыпи, или по тому, что казалось насыпью, и автомобиль, издав какой-то тяжкий хрип, вдруг резко остановился. Как только двигатель окончательно отказался предпринимать какие бы то ни было усилия выручить Каприс из трудного положения, вокруг воцарилось абсолютное безмолвие. Это было более чем жутко.

И еще было очень холодно, а на девушке был надет только костюм из тонкой шерсти. Она взяла с заднего сиденья плащ и накинула его, потом открыла дверцу машины и выбралась в белесый туман.