Сандра Мартон - Опасный человек Страница 32

Третья изображала дом старика Чеймберса.

Думая о нем, она всегда его мысленно так называла. Чарли владел ранчо слишком мало времени, чтобы оно ассоциировалось у нее с ним.

С ее именем оно тоже ни у кого не будет ассоциироваться.

Вздохнув, она выдвинула нижний ящик стола.

Возможно, новому владельцу удастся сделать ранчо по-настоящему своим. Эддисон не знала, кто его купил. Разве это важно? То, что ей стало грустно, когда риелтор сообщил ей по телефону, что нашел покупателя, еще ничего не значит.

С чего ей грустить? Она прожила на ранчо всего несколько недель, изменила интерьер лишь одной комнаты.

Эту комнату она делила с Джейкобом.

Боже, она когда-нибудь перестанет об этом вспоминать?

– Мисс Макдауэлл?

Эддисон обернулась. В дверях стояла служащая из отдела кадров с вежливой улыбкой на лице.

– Вы скоро закончите, мисс Макдауэлл? Простите, что побеспокоила вас, но вам необходимо подписать кое-какие бумаги.

Еще бумаги. Эддисон едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. С того самого утра, когда она проснулась и поняла, что должна изменить свою жизнь, она только и делает, что подписывает бумаги.

– Дайте мне еще пять минут, – весело сказала она. – Я зайду в отдел кадров, когда буду уходить.

– В этом нет необходимости. Бумаги у меня с собой. И я провожу вас до стоянки.

Эддисон подняла бровь, и девушка покраснела.

– Я… э-э… просто помогу вам с вещами, – добавила она.

Они обе знали, что это ложь. Эддисон уволилась по собственному желанию, но руководство «Калич, Калич энд Калич» беспокоилось о том, что она могла украсть корпоративную информацию. На самом деле она хотела забрать только свои личные вещи.

Незадолго до своей смерти Чарли удивил ее, сказав, что однажды она поймет, что карьера не может быть смыслом жизни.

– Ты ошибаешься, – ответила она, смеясь. – Я всегда об этом мечтала. О работе в крупной фирме на Манхэттене, о важных клиентах, об интересных случаях.

– А также о ненормированном рабочем дне, о безжалостных клиентах, о требовательных партнерах, о больших деньгах, которые некогда тратить. Пройдет время, дорогая, и ты поймешь, что я был прав.

– Ты был прав, Чарли, – мягко произнесла она, кладя в портфель его фотографию.

– Простите, мисс Макдауэлл. Вы что-то сказали?

Эддисон посмотрела на девушку и произнесла вежливым тоном:

– Дайте мне эти бумаги, чтобы я смогла их подписать и поскорее отсюда убраться.

Оказавшись в своей квартире в многоэтажном комплексе, в котором, наверное, больше жителей, чем во всем Уайлд-Кроссинге, Эддисон поставила портфель на пол в прихожей, сняла туфли и, расстегивая на ходу костюмный пиджак, направилась в ванную.

Что с ней сегодня творится? Она думает о ранчо, о городе, в который больше никогда не вернется.

О мужчине, который разбил ей сердце.

Быстро приняв душ, она собрала волосы в хвост, надела старую футболку и тренировочные брюки и пошла на кухню. Открыв дверцу холодильника, она обнаружила там привычный набор продуктов. Йогурт. Салат-латук. Фрукты. Домашний сыр. Тофу.

«Я этим не питаюсь», – неожиданно прозвучал у нее в голове дразнящий мужской голос.

Эддисон захлопнула дверцу.

Это нелепо. Она уже несколько месяцев не думает ни о Техасе, ни о Джейкобе Уайлде.

Ладно, несколько недель.

Вздохнув, она выдвинула из-за стойки один из стульев и села на него.

По крайней мере, последние три дня.

Или два.

Правда состоит в том, что она не переставала думать ни о маленьком техасском городке, ни о пришедшем в запустение ранчо, ни о Джейкобе.

Джейк постоянно был в ее мыслях и ее снах. Она этого не хотела. Она старалась его забыть.

Они провели вместе несколько чудесных дней, но все закончилось. Она не любит его. Она просто прониклась сочувствием к одинокому солдату с тяжелой душевной травмой. Разве она могла повернуться спиной к человеку, к которому судьба была так жестока?

– Нет, не могла, – произнесла Эддисон вслух, поднялась и пошла искать меню ресторана, который доставляет еду на дом.

Она надеялась, что Джейк получил необходимую помощь и обрел душевное спокойствие. Она не возненавидела его за те слова, которые он ей сказал перед тем, как уйти.

– За что мне его ненавидеть? – спросила она себя, листая меню.

Джейк был прав. Они хорошо провели вместе время, только и всего.

Неожиданно на глаза навернулись слезы.

– Идиотка, – сказала она себе. – Ты должна веселиться, а не плакать. Сегодня первый день твоей новой жизни.

Деньги, вырученные от продажи ранчо, позволили ей бросить престижную высокооплачиваемую работу. Она найдет себе что-нибудь поскромнее в Куинсе или Бруклине, продаст квартиру и купит маленький домик с верандой и садом.

Она не понимала, как ей могло нравиться жить на Манхэттене, где даже ночью яблоку негде упасть. Здесь, в отличие от Уайлд-Кроссинга, нельзя сидеть на веранде, слушать сверчков и смотреть на звездное небо, такое низкое, что кажется, будто до него можно достать рукой.

Да кому нужен этот чертов Уайлд-Кроссинг? Эддисон мысленно отругала себя, взяла мобильный телефон и заказала пиццу.

Оператор, принявший у нее заказ, сообщил, что его доставят ей через сорок пять минут. Прошло полтора часа, но она все еще ждала.

Ей следовало удовольствоваться йогуртом или яйцом-пашот.

Или приготовить себе сэндвич с жареным сыром. Как люди могут такое любить? Неужели Джейку действительно нравятся жареные сосиски?

Какого черта она зря тратит время, думая о человеке, который причинил ей боль?

Притворяться не имело смысла. Она любит Джейка Уайлда, несмотря на все его проблемы. Он был таким нежным, таким сильным, таким сексуальным, таким замечательным. Ни один из мужчин, которых она когда-либо знала, ему в подметки не годился.

Раздался звонок в дверь.

– Не прошло и года, – пробормотала Эддисон.

Сейчас она выскажет курьеру все, что думает о нем и о пиццерии, в которой он работает.

Подойдя к двери, она, не посмотрев в глазок, быстро отперла ее, распахнула настежь и возмущенно бросила:

– Вы опоздали почти на час! Где вас черти носили?

К ее глубокому потрясению, за дверью оказался не подросток с коробкой пиццы в руках, а Джейкоб. На нем была черная футболка, вылинявшие джинсы и пыльные ковбойские сапоги. Его щеки и подбородок покрывала темная щетина.

– Джейкоб, – прошептала она, не веря своим глазам.