Мари Феррарелла - Подарок ангела Страница 36

     Прячется, наверное, не смея посмотреть мне в глаза, думала Донна. Но обвинять Лизу она не могла. Могла — и обвиняла — лишь Фрэнка. Вся вина лежит на нем. Вина за все. Если бы он не появился на сцене во всей своей красе, если бы не старался всех очаровать, то ничего бы и не случилось. Она не провела бы три бездарных дня в Сан-Диего, терзаясь безответными вопросами и ничего не почерпнув из лекций, за которые заплатила большие деньги.

     — Тетя Лиза в больнице, — сообщил Тейлор.

     — Что? — прошептала Донна. Черты ее лица исказились от ужаса. Так вот что она почувствовала, как только вошла. Вот что было не так. Ошеломленная, она обратилась к Фрэнку: — Что ты с ней сделал?

     Она не заметила его улыбки.

     — Спасибо за доверие, — спокойно отозвался он, но Донна могла поклясться, что услышала ноту боли в его голосе.

     Донна уже жалела о нелепо вырвавшихся словах. Все выходило не так сегодня.

     — Я не то хотела сказать. Почему Лиза в больнице и почему ты живешь здесь? — Она жестом остановила уже открывшего рот Стивена. Мальчик явно готов был пуститься в оживленные пояснения. — Медленно, — попросила она. — И с самого начала.

     — Я пришел вчера вечером, чтобы помочь Тейлору с гитарой, — начал Фрэнк.

     То, что он продолжал заниматься с Тейлором даже в ее отсутствие, поразило Донну. Неужели он еще и альтруист? Она просто не знала, что думать об этом человеке.

     — И у меня уже хорошо получается, мам, — перебил Тейлор, краснея от гордости. — Я играю всю песню. Теперь Фрэнк учит меня еще двум. Послушаешь? — Он уже устремился в комнату за гитарой.

     — Потом, — остановила его на полпути Донна. — Скоро — честное слово. Но сначала я должна узнать, что случилось с тетей Лизой. — Она снова обратилась к Фрэнку: — Продолжай.

     — За ужином я заметил, что она выглядит немного бледной и мало ест. Последние два дня ее аппетит все ухудшался.

     Боже, он настолько сблизился со всеми, что знает даже, кто сколько ест, подумала Донна.

     — Я спросил ее, не случилось ли что-нибудь. Только тогда она сказала о постоянной боли в правом боку. — Фрэнк приложил руку к собственному боку, показывая место. — Она пыталась превратить все в шутку, но я видел, что боль адская. Не успел я дотронуться, как она вся скривилась.

     Донна сказала первое пришедшее в голову:

     — Аппендицит?

     — Классический случай, — кивнул Фрэнк. — Я сказал ей, что с этим шутить нельзя, сгреб мальчишек в охапку, и мы отвезли ее в пункт «Скорой помощи».

     Донна заметила, что Фрэнк употребил слою «мы», а мальчики горделиво выпятили груди при этом. Видимо, у него особый дар — завоевывать и привлекать на свою сторону кого угодно.

     — Как раз вовремя, — продолжал он. — Аппендикс лопнул, когда она была на операционном столе.

     Донна зажала себе рот, сдерживая крик. Потом, чуть совладав с нервами, выдохнула:

     — Я говорила с ней только вчера утром. Она сказала, что все в порядке.

     Фрэнк пожал плечами.

     — Ты знаешь Лизу. Она не любит жаловаться.

     Донна снова не могла не удивиться тому, как Фрэнк говорит о Лизе. Будто знает ее многие годы, а не две недели. Как мог этот человек за столь короткое время столь прочно войти в их семью? Сможет ли она так быстро сжиться с мужчиной? С Тони процесс был медленным, подобным терпеливо вывязываемому узору. Они выросли вместе и шли к любви через многие стадии дружбы. Ничего похожего на алхимию любви с первого взгляда.

     То, что случилось между ней и Фрэнком, произошло со скоростью света. Не исчезнет ли оно так же быстро?

     И как она может анализировать свои любовные чувства, когда ее золовка лежит на больничной койке, едва избежав смерти?

     Донна чувствовала себя так, будто ее мозги вывалены на раскаленную сковороду и тщательно перемешиваются.

     — Анджелина еще не вернулась. И в ближайшие дни не вернется, — продолжал Фрэнк. — Не было никого, кто мог бы остаться с мальчиками до твоего возвращения. — Объяснять тут было нечего, и все же он объяснял дальше: — Поэтому я провел ночь в комнате Лизы. — Стивен отреагировал такой ослепительно белозубой улыбкой, что Фрэнк, не удержавшись, взъерошил ему волосы. — Вот и вся история.

     Смущенная своими скоропалительными заключениями и благородным поведением Фрэнка в трудной ситуации, Донна покраснела до корней волос.

     — У меня был тяжелый день, Фрэнк. Извини. Я не хотела так рычать на тебя. Я подумала, что ты... — у нее не хватило голоса.

     — Я знаю, что ты подумала.

     И кажется, очень этим доволен, отметила Донна. На этот раз она здорово вляпалась.

     — Он приготовил нам завтрак, вовремя отвез меня в школу, ну и... — запнулся Тейлор. Глаза многое досказали — он явно рассчитывал прогулять школу, но уже простил Фрэнку его педантизм. — Я думал, раз тетя Лиза заболела, в школу можно не идти, но Фрэнк сказал, что очень важно не пропускать уроки.

     Донна обняла мальчика и прижала к себе. Ни одной оплошности.

     — Фрэнк прав.

     — В этом и во многом другом, — вставил Фрэнк, многозначительно посмотрев на нее.

     Донна задрала подбородок, полная решимости крепко держаться за остатки гордости.

     — Да, во многом, — отрезала она. Хорошенькое возвращение домой! — В какой она больнице?

     — Святой Сесилии. — Фрэнк шагнул к ней, и Стивен скользнул в сторону. — Я отвезу тебя, — предложил он. — Я уже хорошо ориентируюсь, хотя должен признать, что улицы в Уилмингтон-Фоллзе мне нравятся больше. Там пробкой называется ситуация, когда на перекрестке встречаются две машины и водители не могут решить, кто имеет право приоритетного проезда.

     — Что значит приор... приор... это слово? — спросил Стивен.

     Фрэнк рассмеялся, мальчуган впитывал любую информацию как губка.

     — Это значит — в первую очередь.

     — Как мы сначала любим маму, а потом уже других?

     Фрэнк охотно закивал.

     — Вроде этого.

     Она чувствовала себя совершенно изможденной. Утром последняя скучная лекция, потом четырехчасовой перелет на одном из ее собственных четырехместных самолетов. Полчаса в офисе, где пришлось знакомиться с новостями, накопившимися за три дня. На скоростной трассе тягач с прицепом, сложившийся, как перочинный нож, вызвал пробку, из-за которой дорога домой заняла не двадцать минут, как обычно, а целый час.

     — В данный момент мысль о городке без уличного движения звучит для меня божественно.

     Фрэнк выгнул бровь.

     — А если сохранить ее?