Максин Барри - Карибское пламя Страница 48

Доктор Гордон прилетел с Карибов, окрыленный успехом. Расплатившись с таксистом, он устало потащился к своему маленькому домику, расположенному в тупичке, неподалеку от больницы. Иногда ему было не по себе от того, что он живет так близко от работы, но сегодня это обстоятельство его только радовало — ему не терпелось, бросив багаж, тут же отправиться в лабораторию с пробами крови Верити. Было семь часов вечера. Если повезет, то он еще застанет доктора Аннасвалу.

В лаборатории горела только одна тусклая лампочка, освещая дальнюю часть комнаты. Гордон поставил в медицинский шкаф пробирки с пробами крови, а сам вошел в пристройку, где содержались подопытные животные.

Он подскочил на месте от неожиданности, когда вдруг раздался ужасный звон, отразившийся эхом от стен, а за ним чье-то смачное ругательство. Он осторожно обошел загончик для крыс. Увидев Филлипа Найта, он радостно улыбнулся. Тот поднимал громадный металлический поднос с пола.

— Хэлло, Фил. Вижу, ты здесь развлекаешься?

Санитар Филлип, назначенный в лабораторию на время визита к ним доктора Аннасвалы, испуганно озирался.

— А, привет, привет, доктор Драйер!

— Доктор Аннасвала уже ушел? — спросил Гордон как ни в чем не бывало.

— Конечно, давно.

Гордон, кивнув, повернулся к нему спиной. Вдруг он остановился как вкопанный. Перед ним стояла клетка с открытой настежь дверью. Здесь прежде находился очень крупный здоровый кролик.

— А где же Геркулес? — спросил Гордон, стараясь не проявлять беспокойства, хотя голос у него, казалось, сразу охрип от волнения.

— Мы потеряли Геркулеса, — печально вздохнув, ответил Фил. — Это произошло вчера. Завтра доктор Аннасвала проводит вскрытие.

Он весь похолодел.

— Ну, а доктор Аннасвала сообщил, что стало причиной его гибели?

— Нет, в общем пока неясно. Насколько я знаю, ему давали эту фигню от лейкоза, так?

Гордон с рассеянным видом кивнул.

— Да, — глухо сказал он. — Он получал этот препарат.

Едва передвигая ноги, он вернулся в лабораторию, где тяжело опустился на скамью. Ноги были как ватные. Фил ушел, весело с ним попрощавшись. Гордон долго-долго неподвижно сидел, уставившись в стену. Наконец он мрачно приказал себе собраться. Раскинь мозгами! Сколько существует причин, от которых этот кролик мог умереть? Гордон беспокойно вздохнул. Ему, конечно, помогут во всем разобраться записи доктора Аннасвалы, который осуществлял научные эксперименты над Геркулесом. Такие записи велись о каждом подопытном животном, и Гордону не стоило большого труда разыскать материалы исследований, проводившихся над Геркулесом. Первые несколько недель ничего особенного, никакой тревоги. Но потом, пять дней назад… Палец Гордона скользил по листу бумаги, на котором отмечались даты опытов. Вдруг он замер на одной записи. Да, внезапное повышение температуры. Горячие приливы. Покраснения.

Гордон закрыл глаза.

— Боже, Верити, — прошептал он. — Что же мы наделали?

Выйдя из лифта, Дэмон медленно пошел по коридору. Он не чувствовал под собой ног. Когда к нему в гимнастическом зале подошел Ральф, то Дэмон сразу заметил, что тот чем-то сильно взволнован. Ральф никак не мог сосредоточиться и отвечать по существу. Дэмон не придал значение его беспокойству, считая, что это по обыкновению какой-нибудь пустяк. Но он оказался не готовым к тому, что узнал от Ральфа, совсем не готовым.

Если бы такую весть ему принес кто-нибудь другой, а не Ральф, он ему никогда бы не поверил. Дэмон слушал подробности о сделке между Рамоной и Дуайтом Маркхэмом, постепенно осознавая, что оправдываются его самые страшные кошмары. Отложив в сторону гантели, он сел, чувствуя противный холодок под ложечкой. Ральф просто не знал куда деваться. Он отлично понимал, что доставил своему лучшему другу самую отвратительную новость, какую только можно себе представить, и был безутешен.

Дэмон, выйдя из спортивного зала, направился в свою каюту. Он встал под холодный душ, но это не помогло. Глотнул неразбавленного виски. Его слегка затошнило.

С мрачным, отрешенным видом он подошел к каюте Рамоны. Постучал. Он не имел ясного представления о том, что он ей скажет или что предпримет.

Она стояла на пороге перед Дэмоном. От нее исходила какая-то мощная энергия. Мысль о том, что его облапошили, сразу же улетучилась, и впервые он зримо ощутил прежде надежно скрытую опасность. Что-то внутри него напряглось. Так голубь, распушив перья, реагирует на неожиданное появление кота или овечка — на угрожающее рычание волка. Животное чувство, инстинкт. В то же время мысль о том, что он так сильно любит женщину, которая хочет его уничтожить, больно ранила Дэмона. Но наперед он знал, что у нее ничего не выйдет. Он способен оказать сопротивление, нанести ответный решающий удар. И он это непременно сделает, одержит над нею верх.

Рамона молча уставилась на него, испытывая противоречивые чувства. Она любит его. Она ненавидит его. Это он вытащил ее из надежной и удобной раковины, заставив узнать, что такое настоящая жизнь. Но одновременно он взвалил ей на плечи тяжкий груз ответственности, и ей придется продемонстрировать ему, что и он не избежит возмездия. Что даже такие маленькие, незаметные люди, как Кейт, тоже что-то в жизни значат. Только она может справиться с этой задачей, отчего ей хотелось плакать, кричать, рвать его на части в необузданной ярости.

Но вдруг ей захотелось сдаться. Заскулить, попросить о пощаде, вновь испытать его любовь, пусть и обманчивую. Усилием воли она взяла себя в руки и обольстительно улыбнулась. Снова она подчинилась своему холодному, расчетливому уму, уступая страсти, которая была для нее еще более желанной. Это страсть любви, страсть ненависти.

— Хэлло! — Вот он, ее любовник. — Входи, — сказала она с таким радушием, с каким паук завлекает в свои сети муху.

Дэмон переступил порог каюты. Что ж, она первой начала игру. Теперь пора продемонстрировать ей, что и он умеет играть не хуже.

Но самое грустное, угрюмо размышлял Дэмон, что она могла все это без особого труда заполучить. Ирония судьбы! Если бы они поженились, то он передал бы ей все свои богатства, свое положение в обществе, и передал бы с радостью. Какой же настоящий богач не отдаст любимой женщине то, чего она так страстно желает? Бриллианты и рубины. Суда. Власть. Состояние.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Рамона.

Он быстро овладел собой.

— Спасибо. Выпью рому.

— Чем разбавить? Ананасовым соком, соком черной смородины?

— Ничем. Выпью неразбавленного.

Она налила ему рому и приблизилась к нему, держа стаканчик в руке. Какая же она красивая, какая убийственно опасная. Словно тигрица. Или греческая богиня, предлагающая своему смертному любовнику отведать сладкой амброзии перед тем, как убить его.