Барбара Брэдфорд - Три недели в Париже Страница 5

Думая о Иане, Кей прикусила губу. Она понимала, почему в их отношениях наметился сдвиг, возникло отчуждение. Иан хотел завести ребенка, мечтал о наследнике дома, в котором его предки жили вот уже пять веков. А ребенка все не было.

«Это моя вина», — прошептала Кей, вспоминая о том, что случилось с ней в Глазго, когда она была еще подростком. Вздрогнув, она повернулась лицом к огню. Ее ярко-рыжие волосы поблескивали в неровном свете. Сев в кресло, она подумала о том, каким уродливым и убогим было ее прошлое.

В детстве Кей мечтала вырваться из Горбалз, трущоб Глазго, где она родилась. К счастью, ее мать, Элис Смит, мечтала о том же. «Я хочу, чтобы ты жила лучше меня, — всегда говорила ей Элис. — У тебя есть внешность, мозги и изумительный талант. Тебе ничто не может помешать… кроме тебя самой. Я сделаю все, чтобы ты, моя девочка, добилась успеха, даже если мне придется лечь костьми».

Ее мать плела интриги и строила планы, экономила и откладывала, и жертвы оказались не напрасными. Кей вышла в свет другим человеком — поразительно красивой молодой женщиной с безупречными прошлым, происхождением и образованием, готовой стать модным модельером. К двадцати девяти годам она сделалась одним из лучших дизайнеров и имела свои бутики в Лондоне, Нью-Йорке и Беверли-Хиллз.

Без мамы я ни за что бы не стала тем, кто я сейчас, подумала Кей, направляясь из оранжереи в холл — огромное помещение с потолком, как в кафедральном соборе, высокими витражами, двойной лестницей и резной балюстрадой.

Кей быстро поднялась по лестнице на второй этаж, где в бывшей детской располагалась ее мастерская. Она открыла дверь и вошла, с удовольствием отметив, что Мод, их экономка, уже успела растопить камин. Комната с высоким потолком и большими окнами была залита холодным зимним светом, который Кей так любила. Этот прозрачный свет не искажает краски, при нем хорошо работать.

Подойдя к столу, Кей подняла трубку зазвонившего телефона.

— Поместье Лохкрейги, — произнесла она.

— Это я, — раздался голос ее ассистентки.

— Привет, Софи. Что-нибудь случилось?

— Почему вы спрашиваете? Потому что я звоню в субботу? Нет. Насколько мне известно, в мире все в порядке.

Кей улыбнулась. Работать с Софи было сплошным удовольствием. Ей было двадцать три, и Бог не обделил ее талантом, энтузиазмом и воображением.

Понизив голос, Софи доверительно сказала:

— Я звоню, потому что получила для вас информацию.

— Какую информацию?

— О том человеке, о котором слышала моя сестра… Помните, мы говорили о нем две недели назад.

— Ах да, конечно. Извини, Софи, похоже, я сегодня плохо соображаю. — Кей крепче сжала трубку.

— Его зовут Франсуа Бужон, он живет под Парижем. Вы хотите все узнать сейчас или мне рассказать вам в понедельник?

— Лучше в понедельник. Я буду в студии около десяти. А пока скажи мне вот что: с ним трудно договориться о встрече?

— Боюсь, что да. Но Джиллиан вам поможет.

— Благодарю, Софи. Я очень тебе признательна.

— Рада вам помочь. Тогда до понедельника.

— Договорились. Приятных выходных.

Попрощавшись с Софи, Кей вдруг вспомнила о письме, доставленном «Федерал экспресс». Она протянула руку к красивой деревянной шкатулке, стоявшей на краю стола, приподняла крышку, достала конверт и вынула оттуда приглашение.

Кей внимательно прочла его еще раз. Званый вечер у Ани был назначен на второе июня, у нее в запасе еще четыре месяца. Интересно, сможет ли она договориться о встрече с Франсуа Бужоном приблизительно на тот же срок. Это было бы замечательно. Но тут Кей нахмурилась: они тоже будут там, и ей придется с ними встретиться. Не только встретиться, но и общаться.

Александра Гордон, зазнайка из Нью-Йорка. Из высших сфер. Самодовольная, надменная, презрительная.

Джессика Пирс, мисс «Южная красавица», со своими жеманными вздохами томностью. Она непрестанно потешалась над Кей, безжалостно ее дразнила.

Мария Франкони, еще одна зазнайка, на этот раз из Италии, с волосами цвета воронова крыла, сверкающими черными глазами и необузданным средиземноморским темпераментом. Она похвалялась своими деньгами и связями и обращалась с Кей как с прислугой.

Нет, сказала себе Кей, я не могу пойти на Анин день рождения. Лучше отправиться в Париж пораньше, чтобы встретиться с этим человеком, с Франсуа Бужоном. Надеюсь, он меня примет. Чего бы мне это ни стоило.

Она положила приглашение в конверт и убрала его в шкатулку. Потом опустилась в кресло, и ее взгляд стал нежным и мечтательным. Она думала о Иане. О человеке, которого любила. О своем муже… которого сохранит любой ценой.

В детстве Кей уходила от окружавшей ее действительности, замыкаясь в себе. Когда тесная квартирка, в которой она жила вместе с матерью и братом Санди, начинала ее угнетать, она находила тихий уголок, сворачивалась там клубочком и мечтала. Когда она повзрослела, на смену мечтам пришли целеустремленность и сосредоточенность, и эти два качества наряду с удивительной одаренностью позволили ей добиться успеха в мире моды.

Теперь же, сидя за столом, Кей заставила себя забыть обо всех неприятностях, связанных с ее браком, и целиком погрузиться в работу. Просмотрев несколько только что завершенных набросков для осенней коллекции, она поднялась и подошла к образцам ткани, висевшим на медных крючках на стене напротив. Ее внимание привлек ярко-красный шерстяной лоскут, она сняла его, поднесла к окну. У ткани был прекрасный оттенок губной помады, навевающий воспоминания о кинозвездах пятидесятых годов.

Вдохновение прогнало печаль. Перед ее мысленным взором промелькнула коллекция одежды в красных тонах. Сначала она подумала о цикламенах, потом о глубоком розовом цвете пионов, потом о нежно-розовом душистом горошке, ярко-красной герани и обо всех других оттенках красного.

Кей увлеченно работала все утро, настолько сосредоточившись на моделях, что вздрогнула, когда зазвонил телефон. Подняв трубку, она отрывисто произнесла:

— Лохкрейги.

— Привет, дорогая, — ответил ее муж. — Что-то голос у тебя раздраженный.

— Иан! — воскликнула она, просияв. — Извини, фигурально выражаясь, я запуталась в платьях.

— Значит, работа движется?

— Да, меня осенила блестящая идея. Я делаю всю зимнюю коллекцию в красных тонах, от бледно-розового до лилового.

— Звучит хорошо.

— Ты нашел подарок для Фионы?

После легкой заминки он неуверенно произнес:

— Да, нашел.

— Значит, ты едешь домой?

— Не сразу. Гм… я немного проголодался, поэтому сначала перекушу. Вернусь часам к четырем.