Моё же сердце у тебя в груди - Мария Дмитриевна Берестова Страница 5

Впрочем, ситуация так и не отпустила королеву до конца. Перед сном она так беспокойно ворочалась и вздыхала, что Канлар, не выдержав, спросил прямо, всё ли в порядке.

Сев на постели, Кая обняла себя за колени и грустно призналась:

— Нет.

Полагая, что серьёзные разговоры вести в темноте неудобно, Канлар зажёг свечу. Полюбовался бликами на обнажённом плече жены — лямка ночной рубашки безнадёжно сползла. Кая, впрочем, не торопилась откровенничать, глядя куда-то в пространство, и он уже всерьёз думал напомнить ей, что утренний совет никто не отменял — и ежели она планирует собираться с мыслями ещё полчаса, то стоит сперва его всё же отменить.

Пока он размышлял о том, как подать эту мысль дипломатично, она всё же собралась с духом и заговорила сама:

— Я всегда принимаю вашу точку зрения, вы заметили?

Уткнувшись взглядом в резной деревянный столбик кровати, Канлар нахмурился, потому что в упор ничего подобного никогда не замечал. Возможно, потому что его точка зрения ему самому казалась самой разумной и адекватной, поэтому он находил естественным, что его безусловно разумная и адекватная жена разделяет с ним его позицию.

Что касается королевы, она, напротив, вела в голове статистику, и статистику весьма печальную, которая сводилась к тому, что во всех конфликтных ситуациях она в конце концов принимала сторону мужа и отказывалась от той точки зрения, которую защищала сперва.

Посмотрев на Канлара прямо и печально, она повторила:

— Каким бы ни был конфликт между нами — я всегда в итоге принимаю вашу сторону. Вы правда не замечали?

Сделав рукой жест «подождите, я подумаю!», он подобрал подушку за спину, сел поудобнее и глубоко задумался, пытаясь воскресить в памяти все конфликты, которые между ними когда-либо происходили.

Память его не подвела. Он, в целом, мог вспомнить несколько ситуаций, в которых уступил он — но едва ли их можно было назвать по-настоящему конфликтными. Просто их точки зрения не совпадали, и он уступал ей, потому что находил это разумным в конкретной ситуации. Что касалось конфликтов серьёзных, в которых им случалось спорить и ссориться, — она была права. Всегда это она принимала его точку зрения.

— Никогда не замечал, — повинился он, придя к этому неутешительному выводу.

— У меня, если что, список есть, — донельзя независимым тоном сообщила она, глядя в темноту комнаты, а не на него.

— Ни на минуту в вас не сомневался, — чуть улыбнулся он и заверил: — У меня такого списка не было, но, думаю, я только что его составил весьма точно.

— Ни на минуту в вас не сомневалась, — вернула ему улыбку она.

Некоторое время они молчали. Королева, выхватывая из темноты взглядом цветочную роспись на шёлковых обоях, тоскливо размышляла о том, что один из её самых страшных страхов, видимо, всё же реализовался: она полностью попала под влияние мужа. Канлар, машинально водя пальцем по резьбе на декоре кровати, в это время делал себе внутренние упрёки по поводу того, что только тем и занимается, что давит на жену, и даже не замечает за собой этого.

— Не знаю, что предложить, — наконец, нарушил тишину он, обводя пальцем особенно заковыристую завитушку. — Хотите, спалю весь этот проклятый тираж к рогровой матери?

У Каи вырвался лёгкий смешок. Повернув к нему голову, она тихо переспросила:

— После того, как вы сами мне весьма толково объяснили, что это приведёт только к напрасным тратам ресурсов вашего ведомства?

Канлар пожал плечами, пристукнул по элементу резьбы пальцами и небрежно парировал:

— Могу себе это позволить!

Она рассмеялась и передвинулась к нему поближе. Он, конечно, не замедлил её обнять и продолжить выводить пальцами узоры уже на её спине.

Они ещё некоторое время молчали. Кая думала о том, что умудрилась выйти замуж за лучшего мужчину в мире. Канлар думал о том, как бы так искрутиться и в самом деле навсегда пресечь контрабанду запрещённых книг из Анджелии.

— Я думаю, — в этот раз первой заговорила она, — просто вы умнее меня.

Канлар, раскручивающий в этот момент в голове сложнейшую многоходовую схему, поперхнулся от неожиданности.

— Скорее впору думать о том, что я оказался донельзя властным тираном, — не принял он комплимент.

С лёгким смешком она парировала:

— Что ж, в таком случае мы в самом деле составляем идеальную пару из двух донельзя властных тиранов.

— Несчастная страна! — комично ужаснулся Канлар, и спальня утонула в их дружном хохоте.

1. И обиды, которые я наношу сам себе,

Если они благо для тебя, — вдвойне благо для меня.

Моя любовь такова — я так всецело принадлежу тебе,

Что ради твоей правоты снесу любую несправедливость.

У.Шекспир, сонет 88

Дружил ли я когда с твоим врагом

Who hateth thee that I do call my friend?

On whom frown'st thou that I do fawn Upon?

Nay, if thou lour'st on me, do I not spend

Revenge upon myself with present moan? [1]

На лице мужа отражалось такое явное торжество и удовольствие, что Кая сразу поняла: он только что реализовал важную часть какой-то многоходовой интриги, и ей эта интрига, судя по всему, не придётся по душе.

— Лучше сразу признайтесь! — потребовала она, не желая ожидать Бог весть каких проблем.

Глаза его лукаво блеснули. Отвечать он не захотел, но градус довольства собой на его лице возрос.

Кая взглянула на него с укоризной. Пожав плечами, он попытался отговориться общими словами:

— Просто удачный день! — ответил он, танцующей походкой подходя к резному буфету, чтобы наполнить себе бокал.

Выбрал он самый красивый — из стекла глубокого синего цвета, украшенного вязью серебряного декора. Это был его любимый бокал, и он отмечал его использованием только особо выдающиеся интриги.

Реплику свою, к тому же, он почти пропел, и продолжил что-то напевать под нос, наполняя бокал, так что Кая мысленно повысила предполагаемые масштабы его пока неизвестного ей предприятия.

— Дитрэн! — недовольно пресекла она его попытку уйти от ответа.

Пригубив напитка, он с тонкой улыбкой, наконец, признался:

— Сегодня ко мне подходил господин Се-Грати…

Брови Каи поползли вверх: сей господин был известен как основной её политический противник внутри Райанци, и было решительно неясно, какое дело у него могло образоваться к её мужу.

Блаженно прижмурившись, Канлар пояснил:

— Я позволил себя завербовать.

Несколько секунд Кая просто глупо моргала, разглядывая блики свечного света на его бокале и пытаясь осознать то, что он только что произнёс.