Анна Дубчак - Айсберг Страница 6

— Вы не от меня? — спросила Вера, обдавая ее облаком пряных духов. Что-то злое и одновременно веселое читалось на ее лице.

— Нет, — соврала Полина.

— А то может зайдем, чайком вас угощу, индийским?

И Полина сдалась. Вера не церемонилась.

— Что же это вы мне сразу не сказали, что Аркашин ваш муж? Я последняя узнала… Вместе бы тогда и пришли…

«Как же, — подумала Полина. — Я-то тебе зачем?»

— А я вас совсем не такой представляла… — Вера спокойно откусывала от лимона, а Полина при этом вся покрылась гусиной кожей. — Недаром говорят: в тихом омуте черти водятся… Я-то, дура, думала, что вас мужчины совсем не интересуют…

— Я же не больная какая, — покраснев, пожала плечами Полина.

— Ну, пардон-пардон, а я-то с вами откровенничала; могли и предупредить, чтобы меня в смешном виде не выставлять… а то неловко как-то получилось… Вы сами во всем и виноваты. А я, если уж до конца быть откровенной, действительно хотела окрутить Аркашина. Скучно мне, понимаете? Да в этом С. с тоски сдохнуть можно! Я предупреждала своего зайца…

— Какого зайца?

— Мужа, милочка, мужа. Я предупреждала: заяц, мы там загнемся, а он со своей новой клиникой мне все уши прожужжал. А когда Плотникова, главврача, на пенсию выпроводили, он его место, представьте, прохлопал!.. Вот и спрашивается: зачем сюда ехали? Ни тебе места заведующего, ни мне директорского кресла в музыкалке… Все! Пролетели, как две фанеры над Парижем!

Полина не узнавала Веру. Вместо кокетливой, спокойной и уверенной в себе Верочки Смоковниковой, она видела перед собой обозленную, уставшую и потерявшую всякую надежду на лучшую жизнь, женщину. Ей стало жаль ее.

— А я думала, что вам нравится у нас…

— Все правильно: я старалась, как могла сдерживала себя, хотелось и самой остаться человеком и людей зажечь, чтобы им интереснее жилось… Вечеринки устраивали, домашние спектакли, музицировали, в область на концерты ездили и все, между прочим, по моей инициативе… Но здесь какие-то, как вам это попонятнее объяснить, инертные люди, ясно? Ничего-то им не надо, все сидели бы возле своих телевизоров, прижавшись одним боком к мужу, а другим — к печке, вот и вся любовь! («Прямо как про меня!») Я сначала за собой следила: и платья заказывала, и косметику покупала, и все охота было… А теперь? Вот Аркашин приехал, человек моего круга, моего полета… Подумала: не такой он как все. Почуяла сердцем: умный он мужик, очень умный, но скрытный и живет своей жизнью… Хотела как-то сблизиться с ним… А он, знаете, айсбергом оказался, верхушку видать, а что там внизу, под водой, никто не знает. Или километры черного и злого льда или бездонная и прозрачная глыба доброты, интеллекта… Вот сидит человек в ресторане, ужинает, разве ж это здесь в норме вещей? В ресторан ходят чтобы напиться вдрызг и расколотить что-нибудь или кого-нибудь… А мне так понравилось, что он ужинает в ресторане… Вот я и положила на него глаз. Аккуратен, вежлив, всегда чисто выбрит и пахнет, что твой апельсин. Просто приятный человек. С продавщицей книжного как-то разговорились: приезжий, говорит, ваш сосед, пасется у нас и день и ночь, уйму денег на книги тратит, даже иностранные покупает. Сядет в уголке, зачитается, и забываешь, что человек рядом, так — книжная полка ходячая… У нас во всем С. ни одного такого книголюба не найдешь. Мы ему предложили заняться распространением книг, так он так испугался, что несколько дней мы его вообще не видели: не хочет. И правильно делает: если уж человек захочет книжку почитать, он и без распространителя ее найдет, а уж если нет… — Вера вздохнула, устав изображать продавщицу. — С виду он, конечно, не фонтан… — Вера разошлась, забыв, что перед ней сидит жена Аркашина, расслабилась и достала сигарету. — Полноват больно… Но ведь это не главное… Вы действительно с ним зарегистрировались?

— Да, еще месяц назад.

— И что, вам не скучно с ним?

— Нет. — Полина уже пожалела, что пришла на чай. — У нас все нормально.

— Ну что вы все врете-то? — Вера пустила Полине дым в лицо, глаза ее сузились. — Ну что у вас с ним может быть общего? Он же человек совершенно из другого социального класса!

— Из какого класса?

— Все равно не поймете. Думаете, зачем он на вас женился? От любви, что ли, большой? Да чтоб просто баба под боком была, чтоб было кому готовить и обстирывать… Ничего, что дур… Ой, — рассмеялась она, — пардон… Но ведь надо же иногда называть вещи своими именами?! Не ровня он тебе, Полина Виардо!

— Зачем вы так? — Полина встала со стула, направляясь к двери.

— А мне вот мой зайчик с медсестрой изменяет, а дома врет, что глаукомный день! — вдруг закричала Вера и затопала ногами. Сигарета выпала у нее из рук и покатилась по ковру. — Зачем? Я тоже ему изменяю, но вот с кем, этого он никогда не узнает…

Тут неожиданно дверь спальни отворилась, и на пороге возник заспанный офтальмолог.

— Вера, — сказал он устало, — я дома. Ты поняла? Я дома.

Вера побелела, Полина закрыла лицо руками и выбежала…

— Я дома! — гремел офтальмолог на весь подъезд. — Надо было прежде убедиться, что ты дома одна… Иди, съешь ложку варенья, ты же вся переполнилась желчью…

Полина не помнила, как оказалась на улице. Белизна снега вызвала слезы на глазах.

«Айсберг! — вдруг вспомнила она. — Где? Где она уже видела это слово?»

Ноги сами привели ее к дому. На крылечке притоптывала Зинаида Ивановна.

— Мне Зоя, из гинекологии, сказала, что ты уже успела и на учет встать?

Полина вытаращила на нее глаза.

— Еще рано, во-первых, — начала она. — И вообще: откуда-то вы все про всех знаете? Оставьте меня в покое! Понятно!

— Да ты, дура, погодь…

— Сами вы дура! — взорвалась Полина; ей казалось, что она сейчас упадет от всего услышанного за эти последние полчаса. Кто эти люди? Что им от меня надо?

— Да погоди ты, не ори, как блаженная, право, блаженная… — Зинаида Ивановна понизила голос: — Тут возле дома девица молодая красивая кружит, его поджидает… давно, вот ты как из дома вышла, так она и заявилась… Одета богато, не чета тебе, к любимому твоему все в дверь звонила, а потом, видать, прогуляться пошла. Да вон она, фифа… Говорила я тебе, чтоб получше мужика-то узнала, вот и хлебай теперь — не расхлебаешься…

Сердце у Полины так и захолонуло: прямо на нее шла красивая незнакомая ей девушка. Богатая шуба, меховые сапожки, темно-красный берет с золотой пуговкой возле самого уха… И губы, красные, блестящие, как вишни.

Девушка вошла в подъезд, поднялась на второй этаж и принялась звонить в дверь Аркашина. Полина подошла следом.

— Подождите, я сейчас открою, — сказала она не своим голосом и впустила гостью в квартиру.